Глава 1

«За что ты меня ненавидишь?» -

Задаю я вопрос про себя.

И слышу в ответ, громко, слышно:

«Откуда ты это взяла?».

Твои проблемы важнее -

Давно, уж, дошло до меня.

Мои… Я не стану наглее,

И это, так, ранит меня.

Как пуля в висок шальная,

Как лезвие бритвы, ножа.

Режет меня, ножевая,

Молчанье в ответ на слова.

Хотелось бы что-то крикнуть,

Сказать, может быть, прокричать.

С гордостью, стало, мне сникнуть,

Ставя на фразах печать.

Да – и что я могу? Разве – смело?

Слушать, – моё дело, – молчать.

Ёрничать, чтобы не смела,

И коротко: «да» отвечать.

Пусть, с тобой мы – одно и семья,

Но, что я могу, ещё, дать?

Я – никчемная дочь, трачу время,

А ты, просто – никчемная мать.

Мать и дочь2

Даже не стоит пытаться,

Сравнить меня: с ней и с собой.

Я же, совсем – другая,

Я же – стою пред тобой.

Мы, хоть, и близкие люди,

Не сестры по крови… Увы?

Ничего не давали на блюде,

И разные в Жизни пути.

По-разному: чувствуем, мыслим,

И к разному сердце лежит.

В мечтах, только, уж, если…

Но дорога другая бежит.

Мне трудно, до боли обидно,

Быть куклой – внутри пустой.

Лишь – Тенью; забитой…убитой,

В темнице: закрытой, сырой.

Ты не хочешь меня услышать,

Я могу, даже, громко кричать.

Без тебя мне, так, больно; повыше?

Без тебя мне, так, трудно дышать.

Я – частичка тебя, я – родная,

И во мне течёт твоя же кровь.

Почему называешь – другая?

Как заслуживать твою любовь?

Я: не вещь, не товар, не игрушка.

Я – живая; смотри, я – дышу!

Ты всю жизнь меня держишь на мушке,

Только – зла на тебя не держу.

Можешь жить, как считаешь ты нужным,

Можешь дальше меня презирать.

Только – вспомни однажды о «чуждом»,

О дочке, что готова прощать.

Всё – доигрались!

Давай забудем всё, что было,

Забудем наши имена!

Я – не замена, что, забыла?

Свободы выпить бы сполна!

Открой оковы – отмени!

Мне надоели эти чувства!

Мне надоели эти дни,

Что превращают всё в «искусство»!

Забудь меня, и я забуду,

И цепь ты больше не держи!

Я – не собачка и не буду,

Бежать от крика мне: «служи»!

И, пусть, я сильно заболею,

И буду плакать по ночам!

Я изыму ту гниль – посмею,

Не дамся в руки я врачам!

Ты знаешь, я всегда готова,

Прийти на помощь, обуздать!

Но ложь в лицо – не смей, ни слова,

В грязи тонула я сполна!

И снова резаные раны,

И снова сердце всё в бинтах!

Убито, сломлено руками,

И стянуто давно в лентах.

И тлеют все мечты в измене!

Не дорожим, увы – ничем.

Прощай, «подруга», и как в песне:

«Давай останемся никем»!

Дорога Жизни

Война приносит Смерть,

Война приносит горе.

В войне Свет Жизни мерк,

У молодых героев.

Ей безразличен пол,

Ей безразличен возраст.

И лупит до сих пор:

По детям и по взрослым.

Полмира захватила –

Мог быть плохой исход!

Да, для фашиста – мина:

«Не знал ты наш народ!».

Они не примут участь,

Не припадут к ногам!

Их мужеству не учат,

Бьёт ярости фонтан!

Превозмогая слабость,

Превозмогая боль.

Нашли они чрез «гадость»,

Дорогу, пусть домой.

Пока, чуть, в отдалении,

Шли страшные бои.

Пустили, да, посмели,

По льду грузовики.

Не зажигая фары,

В: морозы и пургу.

Переправляли кары:

Продукты, детвору.

Но план был рассекречен,

И немцы: тут, как, тут.

Снижая свои «верхи»,

Им преграждают путь.

Удар шёл за ударом,

Разбрасывая лёд.

Снаряд попал по кару –

Под лёд ушёл капот.

Обоз прошёл, уж, мимо,

И сжалось всё в груди.

Машины и не видно,

Лишь – детский крик вдали.

Водители торопятся,

Прощаясь, каждый раз.

Нельзя, не остановятся –

Таков у них приказ.

И с каждой переправой,

Слабеет, тает: лёд.

На риск идут солдаты,

Спасая свой народ.

Пусть, не были в окопах,

Не шли в открытый бой.

У них своя работа –

Своих не дать в убой.

Птица!

«Папа! Папа! Пух клубами!»,

«Мы взлетели от земли!».

«Мы парим над облаками!»

«В белой птице мы летим».

«Вижу, вижу, дорогая»,

«Тебе нравится полёт?».

«Скоро – мы прибудем к маме!»,

«Будешь есть её пирог».

«Это круто, папа, правда!»,

«Так – красиво, свысока!».

«Домики большие – малы»,

«Человечки, как блоха!».

«Тут, так, здорово внутри!»,

«Нам: тепло, удобно!».

«Только, папи, посмотри»,

«Там – бликнуло что-то!».

«Может, солнышко стекла»,

«Лучиком коснулось?».

«Или «зайчиков» сюда»,

«Чтоб ты улыбнулась?».

«Это, точно, не лучи»,

«И не солнца «салки»!».

«Что-то серое вдали»,

«С ним большие палки!».

«Где? Похоже… самолёт…»,

«Точь-в-точь наша птица!».

«Приглядись к нему, авось»,

«Увидишь чьи-то лица».

«Лиц, там – нет, а может – есть…»,

«Трудно приглядеться!».

«Видеть трудно, цветов смесь»,

«У палок этой птицы!».

«Ближе, ближе, всё, она…»,

«Па, закрой газету!».

«Посмотри, она… стрела…»,

«Терпеть, уж, мочи нету!».

«Дорогая, ты права»,

«Если приглядеться…».

«То получится стрела!»,

«Бог мой! Ракета птицы!».

Столкновение. Удар,

Тишина в салоне.

Смолкли: смех и голоса,

Ушли все поневоле.

Может, был удар: второй,

Третий, и четвёртый…

Главный тот, что в миге смёл,

Лишив всех кислорода!

Красивый белый самолёт,

Паривший над землёю.

Спикировал и к ней, «об лёд»,

Взорвавшись, где-то, в поле.

Не долетев, совсем, чуть-чуть,

Он распрощался с миром.

Забрав с собой и весь же люд,

Что в нём летели «с миром»…

Почти три сотни человек,

В тот день закрыли веки.

И больше не откроют в век,

Где Жизнь – равна копейке!

Обманутая птица…

Обманутая птица,

Хочет разбиться.

На землю стремится,

О камни убиться.