Глава клана (СИ)

— Да вот, — махнул я. — Что-то вспомнилось… Вроде бы кто-то раньше говорил мне, что наш клан в вопросах веры, придерживается очень древних традиций. Вплоть до ритуала «Священного Древа познания», чем мы схожи с террористами, которые называют себя «Садовниками».

— Вообще-то это не совсем так Антон, — ответила мне Бажова, имени которой я как не силился, так и не смог вспомнить. — Мы не является фанатиками веры исключительно в могущество Древа. Уробороса мы тоже чтим. Да и против современных религиозных течений ничего не имеем… А с чего вы вдруг такие думы на празднике думаешь.

— Да вот, бросили меня все, — усмехнулся я, не очень желая развивать тему и заметив загруженное яствами блюдо в руках женщины, добавил. — Не обращайте внимания… простите что отвлёк и задерживаю.

— Ничего страшного! — улыбнулась она мне. — Если у вас есть какие-то вопросы, так вы лучше не переживайте почём зря, с отщепенцами этими нас сравнивая, а к Хранительницам подойдите! Они вам всё расскажут, объяснят.

— Все непременно, — ответил я ей с улыбкой.

Вот только в хмельной голове, у меня почему-то образовалась довольно чёткая цепочка. От Таши, которая ренегат, да к тому же «Садовник», к Скоморошке, который тоже возможно ренегат… Так не мог ли он быть тоже «Садовником»? И тут я вспомнил.

Тот разговор, с агентами «Листвы», который случился который случился, стоило мне выйти из больницы, где после экзамена, мне прикрыли кожухом кристализовавшийся выход души на груди. Тогда, я не очень понял слова агентов. С какой такой радости, именно наш клан, такие вот товарищи по всей Европе идеализировали, как символ древней веры исключительно в Древо. Зато сейчас вдруг дошло — нас же блин много! Знаючи, куда не плюнь, в зеленоглазого попадёшь и только один ничего не знающий мальчик, сидя в Москве, думал, что он один-одинёшенек!

А вот дальше, мысли всё же спутались и как-то не стремились выстроиться в чёткую цепочку. Очень хотелось, особенно после ещё одного кубка медовухи, взять и объявить на весь зал, что я всё понял! Скоморошка — агент «Садовников», которые решили избавиться от конкурентов, а гибель главной ветви — ничто иное как мировой заговор против нас! Тем более, что аргументация, которую я по пьяни, сам себе приводил, сейчас казалась мне железобетонной!

Но, я сдержался. А затем был пир и дымящиеся куски лебединого мяса, вкуснее которого я в своей жизни ничего, кажется и не ел. Хоть Оленина, приготовленная нашими, не сильно отставала от творчества кремлёвского повара.

Были и речи и застольные здравницы, в частности в мою честь, а затем слово взяла тётка Марфа. Пусть она по своей неизменной привычке меня не хвалила, но и поругала, не за то, что я криворукий и вообще плохой ученик. А за то — что не верю в себя! Слышала она, оказывается, вчера, все мои выводы, которые я сделал для себя, касательно себя и своих боёв с другими чародеями.

Ну… я их изливал уже лёжа в постели. На приехавшую в особняк Алёну, как на единственного человека, который, не разбираясь, молча выслушает мои слова. И надо было наставнице в этот момент как раз проходить мимо.

От раскрасневшегося личика девушки, сидевшей как раз рядом с тёткой Марфой, удочерившей-таки её, на женской половине круга столов — прикуривать можно было. А наставница — рубила правду-матку, но не про наш интим или что-то такое, а про то, что мы два дурака, которых надо ещё учить и учить! О том, что удача — не нечто бессмысленное, а одно из оружий уверенного в себе чародея. И что без веры в себя, которую я по своей природной глупости, сознательно развеиваю, я бы не добился и того, что имею сейчас. А Алена мне потворствует.

— Абсолютно согласен! — произнёс за спиной незнакомый мужской голос, что-то упёрлось мне в затылок и неизвестный сказал. — Чпок! Ты паря мёртв!

— Не трогать! — тут же рявкнула Марфа, придавив аурой, а я ощутил как после «Чпока» по спине словно бы прокатилась ледяная волна.

Глядя на заигравшие в посуде отблески зелёного пламени, слегка повернулся, только чтобы увидеть уже не сидевшего на своём месте Демьяна. Затем медленно обернулся полностью и моему вниманию, предстала картина с беловолосым, широко улыбающимся мужчиной, у которого староста держал нож у кадыка, а ещё с пяток мечей застыли в миллиметре от шеи, груди и протянутой ко мне руки. Впрочем, тонкая кровавая струйка, стекающая от всё-таки рассекшего кожу лезвия, возле сонной артерии, незнакомца совершенно не волновала.

— Карбазов, ты, что здесь забыл? — угрожающе произнесла Марфа Александровна.

— Да я так, любовь моя! На огонёк зашёл. Вроде как полукровку убить… — хохотнув ответил беловолосый, не обращая внимания на горящие смертоносным огнём зелёные глаза Бажовых. — А то, у вас тут смотрю — проходной двор и вообще праздник! К тому же, вот, записку принёс — про вашего мальчика…