Главная партия для третьей скрипки

— Да ладно! А почему у него тогда получается? Все заморозить, вьюгу, метель запустить?

— Но ты ведь у меня тоже сильный. Пакеты из магазина всегда несешь.

— Мам! Давай не про меня — про январь!

— Я про него и говорю. Январь кое-чему уже научился, но многое ему пока не под силу. Поэтому часто ошибается. Знаешь, как его в народе называют? Просинцем.

— Кем-кем?

— Январь так яростно и неумело морозит, что мелкие речки замерзают до дна. Вода выступает на поверхность и лед в просинь красит. Вот почему просинец.

— А я тоже не всегда могу себя контролировать. Витьку только напугать хотел, а теперь у него фингал. Меня в школе ругают.

— Вот видишь. Но все равно маленьким и неразумным быть лучше, чем старым и мудрым.

— Зато взрослым можно делать что хочешь.

— Успеешь ты еще поделать что хочешь. Все впереди. Жизнь только разгорается.

— Мам, опять ты про меня. Расскажи лучше про Январь.

— А что Январь? Ростом он с тебя. Только светленький. Кожа бледная, волосы совсем белые. Любит бегать — тогда получается вьюга. Часто злится — тогда ударяет мороз. Но он добрый. Искренне хочет людям помочь.

— Как?

— Помнишь, я тебе читала повесть Пушкина «Метель»? Ты там не все понял.

— Да все я понял!

— Там ведь именно январь чудо сотворил. Чтобы девушка замуж не вышла за нелюбимого — сбил обоих с дороги.

— Значит, он хороший.

— Да. Он хороший, но шаловливый. Как все дети.

* * *

Арина водила его за нос почти неделю и только в самом конце января соизволила принять. Поначалу Федор Константинович опешил — прежними в квартире остались лишь планировка и мебель. Аринина мать ненавидела пыль, каждый день, словно хищная птица, высматривала: нет ли где залежи? Намывала полы, протирала каждую висюльку у люстры. Пока мать была жива, дочка иногда тоже снисходила до тряпки. Но сейчас хозяйство пришло в полный упадок. Пол в прихожей затоптан, пыль скаталась в клубочки, грязная посуда по всей квартире. «Но бутылок-бокалов нет, — отметил Федор. — Уже хорошо».

Аришка никогда особо не интересовалась спиртным, но сейчас, когда потеряла единственного близкого человека, мало ли что?

Он попросил чаю.

— Сейчас, — кивнула Арина.

Бухнула в чашку пакетик. Традиции заброшены. Ее мама всегда священнодействовала. Заваривала в чайнике. Добавляла травы.

— Печеньки есть деревянные, — предложила гостеприимная хозяйка.

— Давай.

Мужественно проглотил старинное курабье. Сама Арина к угощению не притронулась.

— Чего не ешь?

— Аппетита нет.

Федор взглянул внимательно. Девушка бледная, безучастная. Под глазами круги. В отчаянии прыгнула кому-то в объятья и забеременела?

— Засверлили вы уже меня глазами своими, — буркнула Арина. — Не волнуйтесь. Не пью, не курю, по мужикам не шляюсь. А беспорядок — мое личное дело.

Хотя бы признает по-прежнему, что он имеет право: знать об ее жизни.

— Ариша, — Федор отхлебнул невкусного чая, — а можно я тоже схожу в твой антикризисный центр?

— Да что вы привязались к нему? — психанула девушка. — Это не секта, не вертеп. Обычный йоговский клуб.

— А чего ты тогда так в него рвешься?

— Ну… люди там приятные. Полезным вещам учат.

— Например?

— Как дышать, чтобы подавить гнев. На ощущениях сосредотачиваться.

Взглянула с вызовом:

— А главное — как о своих проблемах забыть. Причем без всякого алкоголя и наркоты.

— Слушай, ну поделись тогда. У меня на работе не все гладко идет. Приходится коньяком стресс снимать.

— Спиртное — путь слабых, — презрительно молвила Арина, похоже, гуру своего процитировала.

— А что делают сильные?

Спросил с искренним интересом. И Арина мигом перестала ершиться, посмотрела жалобно: