Главная партия для третьей скрипки

— Они умеют контролировать свои сновидения. Могут общаться с кем угодно. Я несколько раз с мамой встречалась. Разговаривала с ней. Курить бросила — потому что она меня попросила.

Федор опешил:

— Ты действительно ее видела?

— Да.

— Но как это возможно?

— Не понимаю я, как. Уже в Интернете искала, книги читала. Вроде обычная восточная практика. Называется йога-нидра. Сначала полное расслабление, потом концентрация на всех частях тела. Дыхание по особой схеме. Пытаешься холод почувствовать, жару. Чтобы тело тяжелым стало, потом невесомым. А дальше — перед тобой вроде как экран открывается. И ты одновременно спишь и не спишь. Но можешь видеть, очень ярко: людей, события. Фильмы целые. Учитель наш говорит: это отражение ума. Вот я и видела самое дорогое.

Федор молчал, переваривал. Йога-нидра, значит. Что-то слышал. Довольно безобидное. Вроде как обычная релаксация. Но никто и нигде не писал, что во время этой практики можно встречаться с мертвыми.

Вслух произнес:

— А ты дома не можешь делать эту свою нидру?

— Нет, — вздохнула Арина. — Мысли бегут, мешают. Расслабиться не могу. Надо с учителем практиковать.

И вдруг разрыдалась:

— Но сейчас он уехал, и все кончилось! Другой инструктор ведет, и ничего у меня не выходит. Экран черный есть, а мамы нету. Я зову ее, кричу — и не вижу больше. А я не могу без нее, понимаете?!

Федор отставил чашку. Подхватил худышку на руки, отнес на диван, укрыл пледом, сел рядом. Еще долго слушал: про гения по фамилии Балаев, про то, что тот спас ее от самоубийства, и как Арине хочется снова оказаться рядом с мамой.

А когда слезы у его подопечной наконец высохли, деловито произнес:

— Арина, а зачем тебе это?

— Что?

— Ну, быть с мамой?

— Мне плохо без нее!

— Мне тоже плохо. Но она умерла. Отпусти ее. Пусть уходит.

— Нет! — отчаянный, детский выкрик.

— Душа мертвого неспокойна, когда ее с Земли тревожат.

— Но я не могу одна!

— Эх, — вырвалось у него. — Зря мама держала тебя на цепи. Птенцы должны вылетать из гнезда. А ты так и осталась воробушком.

— Не говорите так!

— Хорошо, не буду. Но давай, раз ее уже с нами нет — попробуем с тобой новую жизнь построить. Без мамы.

— Как? — она взглянула дико. Опасливо забилась в угол дивана.

Да. Дикого зверька легко не приручишь.

Федор улыбнулся:

— Мне приятель из турфирмы навязал путевку на две недели. Горела и совсем сгорела. Выезжать надо было вчера. Но сегодня тоже примут.

— Не поеду я никуда!

Пришлось наврать:

— Ко мне, между прочим, тоже приходит твоя мама. Во сне. Безо всякой йога-нидры. И насчет дома отдыха — это она попросила.

Арина взглянула просветленно:

— Правда?

— Честно. Так и сказала: «Арине надо развеяться. Помоги ей, пожалуйста». Номер люкс. Подмосковье. Сосновый лес. Миллион развлечений: лыжи, коньки, косметологи. Питание, спа, бассейн — все включено. И даже фитнес-инструктор положен.

— Что я там делать буду? — возмущенно спросила Арина.

Вот он, продукт старорежимного воспитания. Девочки должны пить чай и смотреть телевизор с мамой, но никак не разъезжать по пансионатам.

— Ариша, — мягко произнес Федор Константинович. — Тебе тридцать два года. Любая ровесница тебе скажет: в этом возрасте обязательно надо ходить к косметологу. И мышцы нужно подкачать. Пусть ты худая, но когда кожа висит — некрасиво.

— Мне все равно, — отмахнулась она. — Для кого стараться-то?

— А ты журналы глянцевые тоже не читаешь? — с нарочитым ужасом спросил он.

— Не-а. Только «Антенну».

— Вот и зря. В модных журналах из номера в номер пишут: красивой надо быть — исключительно для себя.

— Мне это все равно не грозит, — вздохнула Арина. — Хоть обходись по косметологам — уродиной была, уродиной останусь.

— А просто для удовольствия? Знаешь, какое чудо — тайский массаж? Или шоколадное обертывание? Куда приятнее твоей йоги-нидры.

— А вы на это все ходили, можно подумать.

— На массаж я все время хожу. А про обертывания мне дочка рассказывала. Что каждый раз улетает в нирвану.

И продолжил напирать:

— Ну вот, что, скажи, тебя держит? С работы ушла. Инструктор твой любимый уехал. Путевка все равно пропадет.

Может, предложить ей вместе поехать? Нет. Перепугается окончательно.

— Буду там белой вороной, — проворчала она.

— Не понравится — звони. Привезу обратно.

И Арина обреченно произнесла:

— Пристали как банный лист. Что делать. Деньги ваши. Давайте съезжу.

* * *

Хуже всего было идти на завтрак. Арина старалась пораньше, но все равно: в ресторане пара столов всегда занята. И как будто специально усаживаются, чтобы на нее глазеть.

Она и так не красавица, а утром — чудовище. Глаза заплывшие, лицо серо-бледное. Местный врач ее даже на консультацию позвал. Осмотрел, велел меньше жидкости вечерами и обязательно высыпаться. А как прикажете спать? После маминой смерти она — будто пружинка срабатывала — стабильно подскакивала в четыре утра. И все, сна ни в одном глазу. Овец считать бесполезно. Единственное, что помогало, — стакан теплого чая с сахаром. Лучше два. Заснуть удавалось, но лицо утром отекало безбожно.

А пансионатная публика выглядит, будто каждого еще в постели косметолог обиходит. Румяненькие, свежие. Нарядные.