Главная партия для третьей скрипки

Схватила вторую папку. Тоже документ, только побольше — на десятке страниц. Страховой полис. Объект страхования: мини-отель «Добролюбов». Адрес: Санкт-Петербург, Литейный проспект… Страховые риски — целый список (два слова — «пожар» и «поджог» — подчеркнуты красным маркером). Страховая премия: двадцать миллионов рублей. Договор действует — с нуля часов первого декабря.

— Боже мой!

Она отбросила бумаги. Слезы заливали лицо.

Пожар — она точно запомнила — начался после того, как проехали Бологое. Значит, в час ночи, не раньше. Договор уже действовал.

И получается, все можно будет исправить! Двадцать миллионов — огромная сумма. С избытком хватит, чтобы снова сделать «Добролюбов» конфеткой!

В кабинет вернулась косметолог, напустилась на клиентку:

— Вы что делаете? Вам сейчас нельзя плакать! Все мои труды насмарку пойдут!

Но Арина продолжала реветь. А косметолог беспомощно ей протягивала салфетку за салфеткой.

И когда в кабинет вошел дядя Федя — Арина не удивилась. Но заплакала еще горше. И не сомневалась: сейчас тот выхватит собственный носовой платок и тоже бросится утирать ей слезы.

Однако друг семьи только махнул сотруднице салона — мол, выйди. А потом сел на ее место, вертящийся круглый стульчик, и непочтительно расхохотался.

Поток рыданий мигом оборвался.

— Вы надо мной смеетесь? — обиделась Арина.

Мог утешить. Мог поспорить. Но не сказал ни слова. Ловко перемахнул со стульчика на край кушетки — и уверенно — пожалуй, даже нахальней Тимура — поцеловал ее в губы.

Дыхания не хватало. Не эвфемизм, Арине реально нечем было дышать. Сердце не справлялось, останавливалось. Слишком быстро случилось превращение: из безродной, нищей сумасшедшей — в счастливую, любимую женщину.

Обычно даже с Тимуром Арина хотя бы краешком сознания, но думала. Как она сейчас выглядит. Что последует — за поцелуем. Но сейчас — выкинула из головы напрочь все. И если бы дошло до секса — прямо здесь, в косметическом кабинете! — сама стала бы срывать с дяди Феди одежду.

Но он отпустил ее. Бережно поправил распахнувшийся халатик. А у Арины в голове стучало: «Я продажная. Это я из-за квартиры, что ли? Из-за отеля? Да нет! Я ведь просто люблю его!»

Взяла его за руку. Приложила к своей щеке. И спросила:

— Когда?

Понимай как хочешь.

Но дядя Федя ответил именно на тот вопрос, что она не озвучила:

— Ты мне всегда нравилась. Очень. Но то, наверно, еще не любовь была. Симпатия. И только в последнее воскресенье июня я понял, что не могу без тебя.

Она взглянула с недоумением:

— Но я ведь в Америке тогда жила!

— Я туда приезжал.

— Как?

— Очень просто. Прилетел в Майами. А оттуда поехал в славный город Палм-Бич.

Арина опешила:

— Ты хочешь сказать?..

— Да. Я провел последнее воскресенье июня в некоем теннисном клубе. И даже получил там бесплатный бокал шампанского.

— Но почему ты не подошел? — возмутилась она.

— Не успел, — развел руками. — Сначала ты была занята, не хотел отвлекать. А потом тебя утащил огромный бровастый человек. И я решил не мешать.

— С ума сошел! Это ведь Людоед!

— Кто?

— Ну, мой начальник! Я просто ему докладывала: что и как.

— Но он тебя обнимал.

— Да это у него манера такая! Абсолютно ничего не значит!

— Откуда же я знал?

— Федя… — ее губы задрожали. — Ты так был мне нужен — в тот ужасный день!

Мужчина наконец вытянул из кармана давно ожидаемый ею платок. Вытер остатки ее слез.

— Я хочу знать, что у вас было с моей мамой, — Арина решила выяснить все до конца.

Никаких пауз — начал отвечать с ходу.

— Когда-то — очень давно! — пытался атаковать. Она отшила. Но оказалась мудрой женщиной. Смогла удержать меня при себе. А еще она очень сильная была. Непоколебимая. Я приходил к ней за оптимизмом. Энергией напитывался — твоя мама щедро ее раздавала. А потом — подросла ты.

— Ну, и почему ты молчал?! — вырвался крик души.

— Мама сказала: ты смеешься надо мной. Называешь напыщенным стариком.

— Федя, да ты что?

— Я не поверил. Но решил: дыма без огня не бывает. И ты ведь тоже никак не проявляла своих чувств.

— Но мама… — начала было Арина.

И умолкла.

— Твоей маме очень не хотелось, чтобы ты отпочковалась. Это ведь довольно комфортно — держать при себе взрослую дочь. Напарницу. Собеседницу. Если понадобится — пресловутый стакан воды подаст.

— Ох, почему тебя рядом не было, когда она умерла!

— Аришка, я сам — так себя корю. Что не забеспокоился. Не примчался. Не помог. И что едва не упустил тебя.

— Целый год потеряли, — с укором произнесла она. — Ты знаешь, куда я тридцатого ноября ехала?

— Всю голову сломал.