Главная роль

О чём они говорили никто не слышал, но царь из всех причастных наказал только одного человека – князь был разжалован в рядовые матросы сроком на три года. С сохранением всех наград и жалования командира корабля. На этом дело о стрельбе в царя было закрыто, официального следствия не проводилось.

Командир «Донского казака» лейтенант Ильин-четвёртый был лично награждён царём золотой саблей и повышен в чине. Потом он честно служил на флоте и дослужился до командира линкора «Петропавловск». После революции перешёл на сторону Советов, но во время Кронштадтского восстания 1921 года был зарезан пьяным матросом.

Порт-Артур

До Японского моря добрались без приключений, если не считать небольшого пожара в носовом шпилевом отделении. Нашлась вс"e-таки сволочь среди матросов, заныкала водку и напилась, заодно подпалив окурком старые канаты. Нарушитель «сухого закона» сначала был избит своими, а потом командир в первом же порту ссадил его на берег и передал русскому консулу. Разжалованный матрос с видом брошенной собаки бегал по причалу, молил взять его обратно на борт, хватался за швартовый канат, рыдал в голос и обещал погибнуть в первом же бою. Песков был непреклонен.

На подходе к Порт-Артуру Песков приказал поднять из трюмов весь груз и разместить его на верхней палубе, разделив на плавучий и неплавучий. Плавучий связали между собой цепями и канатами, а неплавучий разложили напротив шлюпок и плотов.

К крепости подходили поздним вечером, держась как можно ближе скалистого берега. На внешнем рейде скучали на якоре два японских миноносца. Подойдя ближе и поняв, что японцы его заметили, Песков приказал поднять флажный сигнал «испытываю неполадки с машиной, разрешите войти в гавань». Японцы ответили сразу: «застопорить машину, приготовить судно к досмотру».

– Полный вперёд! – закричал Песков в машинное отделение, а сигнальщику, – ответь им: «не разберу ваш сигнал, повторите».

На японских кораблях начали спешно выбирать якоря, разводить пары и разворачивать башни в сторону «Тамбова», но, видимо полной уверенности у них ещё не было, поэтому сигнал повторили.

– Сигналь обратно: «управляюсь с трудом, прошу помощи».

Тут до японцев дошло, что к чему, и место помощи ближайший миноносец выстрелил «Тамбову» перед носом, приказывая остановиться.

– Боевая тревога! – взревел Песков, – по местам стоять! Груз на шлюпки и гребём к берегу! Плавучий груз за борт! В машинном – ход не сбавлять! – А сам отодвинул рулевого и направил судно к берегу, намереваясь посадить его на мель.

Не дожидаясь команды, к орудию, широко расставив ноги, встал комендор – князь Голицын. Надвинул, как все артиллеристы, фуражку на самые глаза и, после быстрых расчётов в уме, резко скомандовал – заряжай!

Бой был короткий и бестолковый. Японцы стреляли часто, но в основном попадали в «молоко». Им, с интервалом с минуту, отвечал князь, но гораздо точнее и, похоже, добился одного или двух прямых попаданий, потому что в какой-то момент японские корабли прекратили стрелять и резко сбавили ход. Ещё бы! Князь научился метко стрелять ещё в те времена, когда никаких прицелов на пушках не было. Закатил ядро в дуло, поджёг фитиль и бабахнул в сторону врага. Издалека японцам стало виднее, и они всё же один раз попали в «Тамбов», но снаряд пробил «картонный» борт и ушёл в воду не взорвавшись.

До берега оставалось всего каких-то двести метров, как Тамбов на полном ходу наскочил на подводную скалу и распорол днище! Судно резко остановились, развернулось и завалилось на левый борт. В воду полетели люди вперемешку с грузом. Князь тоже упал за борт, но наученный горьким опытом, что лучшая спасательная шлюпка – это корабль, даже тонущий, быстро забрался обратно. Экипаж спешно перегрузил груз на шлюпки и плоты и, со всей силы налегая на вёсла, поплыл к берегу, а «Тамбов» стал медленно погружаться в воду. Пушка стояла беспомощно, задрав ствол к небу, но князь не растерялся, взял винтовку, залёг за мешками и начал свою, личную, войну с японцами.

…Утром японцы выловили из воды единственного человека – князя Голицына. Князь, проплавав на кораблях с девяти лет, похоже сам стал непотопляемым. Другого объяснения у меня нет, как князь смог продержаться в штормовом море всю ночь, не имея ничего, за что можно было бы схватиться!

На допросе князь назвался матросом Ивановым, теребя в руках старую, засаленную бескозырку доложил, что всю службу чистил картошку на камбузе и мыл посуду, поэтому, то, что интересует уважаемых господ, ему знать не положено. На вопрос, что он делал около пушки, князь с глупым видом ответил, что сам не понял, как там очутился: «все побежали и я побежал…». Странный аргумент, но сработал – Иванушка-дурачок – решили японцы, что с него возьмёшь? Японцы без особого энтузиазма продолжали его допрашивать, но князь ничего толком не сказал, ссылаясь на провалы в памяти и преклонный возраст. В конце концов он оказался в лагере для военнопленных, где сидел тихо и не высовывался.