Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

«14 апреля 1940 года отмечалось десятилетие со дня гибели Маяковского: тогда ещё Кремль не отменил странную практику праздновать даты ухода из этого мира вместо дат прихода в него. Заправлял этими, весьма двусмысленно выглядевшими, торжествами генеральный секретарь Союза писателей СССР Александр Фадеев (кроме Сталина и Фадеева, никаких других генеральных секретарей в стране не было)…

Пять лет назад Лиля сидела в президиуме на сцене Колонного зала. Теперь для торжеств был выделен Большой театр, и по поручению Фадеева Лиле доставили пригласительный билет в ложу второго яруса. На том же ярусе, то есть фактически на галёрке, но в разных ложах, достались места и Осипу с Катаняном… Зато Людмила, Ольга и мать пребывали на самых почётных местах и чувствовали себя героинями вечера, словно только в их честь и собрался в Большой политический и литературный бомонд…

Имя Маяковского гремело теперь так, словно он сам был никак не меньше, чем членом политбюро. К тому же – избежавшим жерновов Большого Террора. Его портреты, статьи о нём заполоняли газетные страницы».

Но в это же время Александру Таирову запретили показывать в Москве поставленный им спектакль по пьесе Маяковского «Клоп».

Аркадий Ваксберг:

«Ставился беспримерный эксперимент: никакие произведения Маяковского вроде бы не запрещались, но литературные мародёры умудрялись так их истолковать и представить, так извлечь из его творческого наследия “нужное”, заслонив им всё, что “не нужно”, – и вот уже всего через несколько лет после своей гибели в литературу вошёл какой-то другой поэт, обструганный, отлакированный, с иной – совсем не трагической и запутанной, а очень счастливой и вполне прозрачной судьбой. Агитатор, горлан, главарь…

Приватизированный Кремлём Маяковский был нужен хозяину лишь таким, каким он только и мог заслужить высокое покровительство. Хрестоматийный глянец дал поэту посмертно миллионные тиражи, но он же и убивал его: Маяковского назойливо превращали в воспевателя той реальности, которая его сломала, и которую он всё же успел осмеять…

“Бороды”, не пришедшие к нему живому, на его юбилейную выставку, слетелись теперь на запоздалые, но зато торжественные поминки. Деться было некуда: чтобы остаться “при Маяковском”, надо было участвовать в большевизации поэта, приняв навязанные сверху правила игры».

Но в том же 1940 году Илья Сельвинский не побоялся написать:

«Будем, товарищи, справедливы: с образом Ленина не справился даже Маяковский, хотя лирическое описание вождя – вещь гораздо менее сложная, чем изображение его в драме».

Глава третья ЗАВЕРШЕНИЕ ВЕКА

За год до войны