Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

«– Лефов печатают, с лефами считаются. Но вот Гиммельфарб нас не признаёт, – заявляет Маяковский. – Гиммельфарб не персонально, а Гиммельфарб как имя собирательное. Это – критик типа Шебуева, Когана и других.

Вызванные на дискуссию «старики», как и следовало ожидать, – не явились. Не явились ни Брюсов, ни Коган, ни Эренбург. Зато явилась молодёжь! Поэт-биокосмист Ярославский, поэт Гербстман и рабочий завода «Динамо» Гаврилов яростно нападали на Леф и на лефов… Ответы критикам были не менее горячими. В общем, прения были чрезвычайно пламенными и шумными».

Был ли на том мероприятии в консерватории Сергей Есенин, неизвестно. Но из хроники его жизни известно, что вечером 13 февраля, когда он возвращался домой, ветер сорвал с него шляпу. Поэт остановил извозчика и отправился искать свой головной убор, но поскользнулся, упал и сильно порезал руку осколками валявшегося на мостовой стекла (сохранились и другие описания этого инцидента). Карета «Скорой помощи» доставила Есенина в Шереметьевскую больницу (ныне больница имени Склифосовского).

«Чёрный человек»

Весной 1924 года все советские издательства (явно по указанию ОГПУ) по-прежнему признавать Есенина не желали.

Эдуард Хлысталов:

«…его и не печатали. А жить на что-то было нужно. Ему приходилось идти на самые разные ухищрения, чтобы выпустить книжку стихов. К примеру, по просьбе Есенина, рабочие типографии ставили другой город издания. Это не позволяло властям проверить, где книга напечатана, и «принять меры» к тем издателям, что избегают цензуры».

ОГПУ продолжало давить на поэта – 20 февраля в Шереметьевской больнице появился милиционер с судебным предписанием, в котором говорилось, что, так как Есенин систематически «уклоняется от суда и продолжает в дальнейшем хулиганить», его необходимо взять под стражу.

Узнавшая об этом Галина Бениславская тут же позвонила Анне Берзинь и попросила помочь. Та в тот же день приехала в больницу. Вместе с Матвеем Ройзманом, который потом написал:

«Сергей стал подробно расспрашивать нас об интересующих его делах. В то время он мучился, не имея отдельной комнаты, и вопрос о жилище был для него самым насущным. Берзина сказала, что у него будет комната. Это успокоило его, и он стал говорить о работе над «Страной негодяев»…

Есенин попросил позвать к себе беспризорного мальчика, который повредил себе ногу и передвигался на костылях. Он оказался приятелем Сергея, о чём можно было судить по их доверительному отношению друг к другу. По просьбе Есенина мальчик пел одну песню за другой…

Берзина спросила Сергея, работал ли он над стихами. Он ответил утвердительно, подвинулся повыше на подушки и стал читать небольшое стихотворение «Попиросники»».

Этот стих начинается так:

«Улицы печальные,
Сугробы да мороз.
Сорванцы отчаянные
С лотками папирос.

Грязных улиц странники

В забавах злой игры.
Все они – карманники,
Весёлые воры».

Матвей Ройзман:

«Беспризорный мальчик был потрясён. Ведь это песня о его несчастной доле. Чем больше он слушал, тем сильней всхлипывал.