Главная тайна рекламного бизнеса (СИ)

Похоже, он всё понял правильно. Но как такое возможно?! На него напали, его бросил собственный отец, а он так спокойно ко всему этому относится и даже доволен жизнью. Он нашёл в себе силы противостоять родителю, чего так и не смог сделать я. К тому же, я уехал из этого грёбанного дома только тогда, когда поступил в колледж. Не важно, что большую часть времени я всё равно проводил в доме у Майки. Господи, я даже не сказал отцу, что я гей. Где этот скромный, внешне такой невинный мальчик из высшего общества находит в себе скрытые силы?

— Слушай, а ты рад, что сказал отцу? — выскочило у меня прежде, чем я понял, что сказал.

Проклятое виски! Я был уверен, что он переспросит, о чём, мол, речь, и тогда бы я ему сказал, чтобы не брал в голову. Но он почему-то вздохнул, отложил карандаш и посмотрел на меня.

— Сначала сожалел. Большей частью потому, что приходилось работать вместо подготовки к школьным экзаменам. А всё, что я зарабатывал, уходило на оплату дрянной однокомнатной квартирки.

Ох, бля… Да есть ли в этом мире что-то, способное уложить на лопатки этого мальчишку?

— Как я понимаю по вашему вопросу, вы своему так и не сказали, — тихо произнёс он.

Я откашлялся, принялся перекладывать по столу бумаги, потом кивнул.

— В данный момент моя жизнь меня устраивает. Я пережил то, что вынужден был пережить, сделал это без его помощи, и сделал это, не изменяя самому себе. Мне думается, это единственное, что имеет значение, ну, а раз мне это удалось, так и сожалеть не о чем. И ещё… Брайан… — он дождался, когда я подниму голову, — судя по тому, что я вижу, похоже, что и вам сожалеть не о чем.

Он смотрел мне в глаза достаточно долго, до тех пор, пока я не почувствовал необходимость опустить взгляд и не принялся изучать папку, которую крутил в руках.

— Выпил я, а язык почему-то развязался у тебя, — пробормотал я.

Он рассмеялся и вернулся к рисунку. Снова наступила уютная тишина.

ДЖАСТИН

Едва я закончил рисовать челюсть, как он бросил ручку. Я знаю, он уже давно заметил, что я сижу, то и дело, посматривая на него. Понятия не имею, чем он объяснил себе эти мои взгляды. Я действительно не хотел оставлять его одного, но я знал, что ему бесполезно предлагать жилетку, чтобы выплакаться, или говорить что-то стандартное типа: «Я всегда готов вас выслушать». Поэтому я сидел и рисовал. В какой-то момент я сообразил, что он уже закончил работать и то ли специально позирует мне, то ли просто сидит, стараясь не мешать. Короче, в тот момент, как он бросил ручку, я понял, что сейчас что-то будет.

— Послушай… Дело в том… Дело в том, что я…

Он с трудом подбирал слова, что, судя по всему, с ним случилось впервые. С каждой секундой я нервничал всё больше и больше.

— И я не самый…

О чём он?

— Я перетрахал кучу парней, и я первым призн'аю, что…

Что? Какого хрена? Видимо, выражение моего лица в тот момент полностью соответствовало тому, что я подумал. Однако, уже не важно, что именно я подумал, потому что сказал он то, чего я услышать никак не ожидал.

— Но коллег я не трахаю. Никогда.

Я уставился на него.

— Понял? — он посмотрел на меня с таким выражением, как будто только что признался, как минимум, в вечной любви, а судя по его словам, ни о чем даже отдалённо похожем, речь не шла.

Я с трудом удержался от того, чтобы не захихикать.

— Понял, — ответил я и снова углубился в работу над портретом.

Полагаю, что подобное заявление о полном отсутствии влечения было бы воспринято как оскорбление любым другим человеком при любых других обстоятельствах. Я же просто нашёл ситуацию презабавной, потому что мне показалось, что единственный, кого он пытался убедить, был он сам. Три с плюсом за попытку, Брайан. Ты меня безумно хочешь.

Опаньки. А ну-ка подождите… это же означает…

Господи…

Это добром не кончится…

ГЛАВА 8

ДЖАСТИН

Я оказался в числе тех, чьи работы рассматривались для участия в студенческой выставке. Линдси провела меня по галерее, где эта выставка должна была проводиться. Потом мы зашли в закусочную на Либерти авеню. Я неоднократно видел это заведение, но сам в нём ни разу не был.

— Работы скольких студентов возьмут на выставку? — спросил я, как только мы уселись за столик.

— Пятерых. Максимум, шестерых, — ответила она и пожала плечами.

Пя… пятерых?!

— А из скольки кандидатур они сейчас выбирают? — ошарашено спросил я.

— Где-то из ста с небольшим, — ответила она как о чём-то само собой подразумевающимся. Но должно быть, она всё-таки почувствовала мою панику, потому что накрыла мою руку своей. — Джастин, не переживай, твои работы там точно будут. Они поразительные. Я бы этого не говорила, если бы не была так уверена.

— Привет, моя милая!

Услышав этот громогласный вопль, я поднял голову и с изумлением увидел Дебби Новотны с неизменной жевачкой во рту и блокнотом в руках.

— Деб?! — спросил я, не веря собственным глазам.

— Да, это я, мой родной. Что закажешь? — ответила она, глядя в блокнот. Хм-м-м… Ведь столько лет прошло.

— Я не уверен, что вы меня помните. Я Джастин. Джастин Тейлор.