Главная тайна рекламного бизнеса (СИ)

И, разумеется, едва я увидел его на танцполе, я не смог удержаться и подошёл. Он так покачивал бёдрами, так обнимал меня… Ещё пара минут и я бы утащил его в лофт и трахал там до утра. У его поцелуев был вкус виски. Неожиданно. Но это возбуждало ещё больше.

А потом он заговорил. Как только он упомянул что-то в том смысле, что все и так знают, что я хочу отвезти его домой, в голове у меня щёлкнуло, и я понял. Понял, что со стороны всё действительно выглядит именно так, как сказал Майки. Я трахаю Джастина каждый день, ем в его обществе, разговариваю с ним, шучу с ним, теперь я даже танцую с ним и только с ним одним, и готов бросить всех в Вавилоне ради того, чтобы отвезти домой парня, которого я и так трахаю почти каждый день.

Знаете что? Нахрен всё это.

Я сказал ему, что найду кого-нибудь другого. Не знаю, чего я ожидал, но в итоге он именно это и сделал. Причём, сделал это гораздо быстрее меня. Прежде, чем я успел сообразить, что происходит, я увидел, как он танцует с каким-то уродом, который к тому же ещё и загонял язык Солнышку в рот по самые гланды. Я смотрел и не мог отвести взгляда, как Джастин усмехнулся этой своей вечной усмешечкой и потащил парня в заднюю комнату. Может, причина в освещении, может, в тех наркотиках, что я принял, но особой радости я в этой усмешке не увидел. Усмешка точно не была настолько счастливой, как когда он усмехался, глядя на меня.

В итоге, той ночью я вернулся домой один, чтобы составить компанию бутылке с виски, потому что желание подцепить какого-нибудь парня, перекрывало желание не быть там, куда Джастин выйдет из задней комнаты. Я даже не знал, чего мне хочется больше, то ли разбить что-то, то ли стошнить. Может, это от наркотиков. Может, от удара по самолюбию.

А может быть…

Блять…

ГЛАВА 12

ДЖАСТИН

Когда я пришёл на работу на следующее утро, ощущения были странными. Он игнорировал меня, и даже не было этой шаловливой усмешечки, с которой он обычно проходил мимо меня в коридоре. А когда я намеренно попался ему на глаза и произнёс: «Доброе утро, мистер Кинни», - он кратко ответил: «Доброе». И при этом даже не взглянул в мою сторону.

В художественном отделе я схватил первые попавшиеся макеты и понёс их к нему в кабинет. Войдя, я закрыл дверь. Он сидел на диване и читал журнал (хотя, я думаю, он просматривал рекламные страницы, оценивая их с профессиональной точки зрения). Он поднял глаза только тогда, когда раздался щелчок замка.

— Тейлор, чем могу помочь? — по-деловому поинтересовался он.

С чего бы вдруг? А-а-а-а-а! Он злится из-за того, что произошло той ночью. Ну как маленький, право слово! Ну у меня есть способ заставить его забыть о том, что было.

— Вообще-то, это я собирался произнести эту фразу, — сказал я, хотя в моих интонациях явственно слышалось «я-прямо-сейчас-тебе-отсосу».

Я стащил через голову свитер из ангоры, встал перед ним на колени и отобрал журнал. Потом посмотрел в глаза и ухмыльнулся как кот, который только что слизал все сливки* (ну или собирался слизать), расстегнул его ремень, но он просто продолжал сидеть, глядя на меня сверху вниз, выражение лица у него было несколько озадаченным. Хм-м-м… Я ожидал иной реакции.

— Брайан?

Неожиданно он вздёргивает меня за руки, я оказываюсь у него на коленях, он принимается целовать меня так, словно это последний поцелуй в его жизни. Он разворачивает меня и укладывает на диван, склоняется надо мной, я ожидал, что его ладонь тут же окажется у меня в штанах, или, что он начнёт меня раздевать, но не происходит ни того, ни другого. Обычно он сразу же переходит к делу, но тут он целует меня, целует и снова целует, при этом гладит по голове, по лицу. Кажется, что он хочет высосать весь кислород из моих лёгких, что ли? О господи, да ведь такие поцелуи лучше, чем кое-какие из трахов, что были в моей жизни. Те чувства к нему, которые я всячески скрываю, словно разрывают грудь изнутри. Я чувствую, что хочу его, что его стояк потирается о меня сквозь дорогую ткань не то от Армани, не то от Дольче и Габбана, и не существует больше никаких звуков, кроме его стонов и… господи… Я расстёгиваю его рубашку, но снять её с него мне не удаётся, он не отпускает мои губы, я просто растворяюсь в нём… Мы всё сильнее и сильнее потираемся друг о друга как подростки, его язык по-прежнему у меня во рту, я чувствую это восхитительное ощущение покалывания в пояснице…

— Брайан… — у меня перехватывает дыхание, я вцепляюсь ему в бицепс, но он не останавливается, только стонет ещё громче, потирается ещё быстрее, вцепляется мне в волосы и прижимает свои губы к моим ещё сильнее.

— О господи, господи, Брайан, Брайан! Я сейчас… — но он всё равно не останавливается. Наоборот, его губы прижимаются к моим ещё крепче и, не выдержав, я кончаю в штаны как четырнадцатилетний подросток. Секунд пять мне стыдно, но тут он вцепляется в меня, вскрикивает и кончает, уперевшись лбом мне в плечо… и, обмякнув, тяжело дыша, падает на меня.

Да-а-а… Это было что-то с чем-то.