Главная улица

Начало мая. Поднялись пшеничные всходы, зеленые и мягкие, как трава. Фермеры сажают кукурузу и картофель. Земля гудит. Два дня шел непрестанный дождь. Даже городские улицы расплылись грязью; на них противно глядеть, и через них трудно переходить. Главная улица — черное болото от одного тротуара до другого. В жилых кварталах сквозь траву у тротуаров проступает серая, мутная вода. Стоит душная жара, однако город под неприветливым небом совершенно гол. Не защищенные ни снегом, ни качающимися ветвями, дома торчат из земли и хмурятся, выставляя напоказ всю свою неряшливость и грубую наготу.

Бредя домой, Кэрол с отвращением смотрела на свои облепленные глиной галоши и забрызганный подол платья. Она прошла мимо дома Лаймена Кэсса, громоздкого кирпичного сарая с башенкой. Перебралась через длинную ржавую лужу. Нет, это болото не ее дом. Ее дом, ее прекрасный город существуют в ее мечтах. Они уже воздвигнуты. Все уже сделано. В сущности, теперь она только искала кого-нибудь, кто мог бы поселиться там вместе с нею.

Вайда не захочет; Кенникот не сможет.

Кто-нибудь, кто разделил бы с ней ее убежище!

Вдруг она подумала о Гае Поллоке.

Она отвергла его. Он был слишком осторожен. Ей нужен был дух, такой же юный и безрассудный, как у нее. Такого ей никогда не найти. Никогда больше не придет поющая молодость. Кэрол побеждена.

Однако в тот же вечер ее осенила идея, разрешавшая вопрос о перестройке Гофер-Прери.

Не прошло и десяти минут, как она уже дергала старомодный звонок у дома Льюка Доусона. Миссис Доусон отперла дверь и нерешительно выглянула. Кэрол чмокнула ее в щеку и впорхнула в мрачную гостиную.

— О, вот радость для стариковских глаз! — приветствовал ее мистер Доусон, опуская газету и сдвигая на лоб очки.

— Вы, кажется, чем-то взволнованы? — вздохнула миссис Доусон.

— Да, я взволнована! Скажите, мистер Доусон, ведь вы миллионер?

Он поднял голову и начал нараспев:

— Ну, я думаю, если реализовать все мои ценные бумаги, закладные, изъять капиталы, вложенные мною в железные рудники в Мезабе, в северные леса и отчужденные земельные участки, наберется без малого два миллиона, и каждый цент я добыл упорным трудом, а не швырял направо и налево…

— Я хочу у вас все это отобрать!

Доусоны одобрительно отнеслись к такой шутке и весело переглянулись. Он хмыкнул:

— Вы хуже преподобного Бенлика! Он никогда не штрафует меня больше, чем на десять долларов зараз.

— Я не шучу. Я говорю серьезно. Ваши дети в Сент-Поле — уже взрослые преуспевающие люди. Неужели вы умрете, не оставив памяти о себе? Почему бы вам не сделать что-нибудь большое и оригинальное? Почему бы не перестроить весь город? Пригласите знаменитого архитектора, и пусть он составит пригодный для прерий план города. Быть может, он создаст совершенно новые архитектурные формы. Тогда снесите долой все эти неуклюжие постройки.

Мистер Доусон принял ее слова всерьез. Он промычал:

— Да ведь это стоило бы миллиона три-четыре!

— Но у вас одного — только у одного человека — есть уже два миллиона!

— Я? Чтобы я своим горбом заработанные деньги потратил на постройку домов для шайки бродяг, которые за всю жизнь не сумели гроша скопить?.. Я никогда не был скуп. У жены всегда была служанка, если только удавалось найти. Но мы сами работали до изнеможения — истратить все на банду мошенников?..

— Ну, не сердитесь, не сердитесь! Я — только хотела сказать… Конечно, не надо тратить всего, но если бы вы подписались во главе листа, а потом другие, и если бы вы поговорили о необходимости украсить город…

— Послушайте, детка, у вас странные идеи! Да и чем вам не угодил наш город? По мне, он вполне хорош. Сколько раз мне говорили люди, которые весь свет объездили, что лучше нашего Гофер-Прери нет городка на Среднем Западе! Прекрасный город, на любой вкус. На наш вкус, во всяком случае. А кроме того… мы с женой подумываем купить особнячок в Пасадене и переехать туда.

VII

По пути домой Кэрол встретила Майлса Бьернстама.

На какое-то мгновение этот рабочий с разбойничьими усами и в грязном комбинезоне показался ей более чем кто бы то ни было похожим на увлекающегося юношу, которого она искала для совместной борьбы, и она полушутя рассказала ему кое-что о своих замыслах.

Он проворчал:

— Никогда не думал, что сойдусь в чем-нибудь со старым Доусоном, этим кровопийцей и взяткодателем. Но вы на ложном пути. Вы все еще нездешняя. Вы хотите что-нибудь сделать для города? А я — нет! Я хочу, чтобы город сделал что-нибудь для себя. Деньги старого Доусона не нужны нам, по крайней мере как подарок. Мы сами отберем их у него, потому что они наши. Вам нужно побольше твердости и упрямства. Переходите к нам, неунывающим бродягам, и когда-нибудь, когда мы поумнеем и больше не будем простофилями, мы возьмем все в свои руки и поведем дело как следует.

Из ее друга он сразу превратился в скептика в рабочем костюме. Кэрол не прельщала автократия «неунывающих бродяг».

Дойдя до окраины города, она забыла о Бьернстаме.