Главная ветвь

– Ну, тогда… – она постояла, переминаясь с ноги на ногу. – Спасибо за котенка и… извините, что набросилась на вас. И за лицо тоже.

– Все в полном порядке. До свидания.

– До свидания, дяденька. Спасибо, – девочка вдруг подбежала к Евгению и чмокнула в здоровую щеку. – Это за Черныша. Пошли, мам?

– Пошли. – Елена, прижала к себе дочь, державшую на руках присмиревшего Черныша, взяла за руку ее брата и, кивнув Евгению, медленно удалилась. Она пару раз обернулась через плечо, потом скрылась за деревьями.

Евгений допил пиво, докурил и, подхватив куртку, побрел домой.

Соседи уже потеряли интерес к происходящему во дворе, и только Авдотья Никифоровна – вредная и пренеприятная особа преклонного возраста с первого этажа по прозвищу «Рупор гласности» – таращилась во двор из-за едва отогнутой в сторону занавески.

–Дватцать три – один – Центру.

– Центр на связи. Что у вас?

– Чудики свели «ЕМ» и «ЕТ». С «СТ» у «ЕМ» тоже был контакт.

– Чего и следовало ожидать. Как прошла встреча?

– Чистый цирк! Это надо было видеть.

– Посерьезней, Витольд! Носитель уже передан?

– Предположительно – да.

– Что значит «предположительно»?

– Непонятно что, собственно, искать, но поблизости вертится странный тип, вынюхивает что-то. Похоже, «хамелеон», а они просто так шебуршиться не будут.

– Подключите эшелон поддержки, пусть пощупают.

– Я, думаю, пока сами справимся. Кстати, мне тут Гарик подсказывает…

– Кто?

– Семенович, один из технарей видеофиксации. На записи углядели, как «ЕМ» подобрал что-то, похожее на карточку. Возможно, носитель.

– Вышлите запись, проанализируем. Что еще?

– «Гость» вертится поблизости. Прямого давления на «ЕМ» нет: ни физического, ни ментального. Было несколько легких коррекций поведения окружающих «ЕМ» объектов. Вышлю отчет вместе с записью.

– Хорошо. Продолжайте пассивное наблюдение за главными объектами. «Хамелеона» – в обработку.

– Слушаюсь…

Елена Топилина. Откройте, полиция!

Вода, журча, прозрачной извивающей струйкой лилась в ванну, взбивая белое покрывало пены. Довольный Алешка сгребал ее горстями, громоздил на голову, прилаживал на плечи, грудь и сдувал с ладоней. Пена невесомыми радужными хлопьями разлеталась в стороны, повисая на стенах, покрытых белым кафелем, и неспешно сползая вниз, не в силах удержаться на нем.

Елена, с улыбкой поглядывая на Алешку, намыливала дочери голову.

– Мам, а почему ты так долго сегодня? – спросила Светка, сильно жмуря глаза, чтобы мыло не попало в них.

– Так получилось, солнышко.

– А я ждала, ждала… Дядю жалко, – вспомнила она вдруг.

– Да, с дядей нехорошо вышло, – согласилась Елена.

– Ай, волосы! – вскрикнула девочка и зашипела. – Ну вот, мыло в глаза попало! – она принялась тереть глаза кулачками и пожаловалась: – Щиплет…

В коридоре раздалось пронзительное треньканье входного звонка.

– Промой пока водичкой, – сказала Елена, сбрасывая с рук пену и обтирая их о полотенце. – Кого там еще принесло на ночь глядя?

В дверь начали колотить и звонить одновременно.

– Да иду, иду! – крикнула она, выходя в коридор и прикрывая дверь в ванную комнату.

Трезвон прекратился.

Елена щелкнула замком и чуть приоткрыла дверь, выглянув в образовавшуюся щель.

За дверью стоял молодой усатый полный мужчина в форме полицейского с кожаной коричневой папкой под мышкой.

– Гражданка Топилина? – спросил тот низким хриплым голосом, предъявляя Елене раскрытой красную книжечку. – Лейтенант Филиппов.

– А в чем дело? – Елена открыла дверь пошире.

За дверью, чуть в стороне, обнаружился еще один – низенький, курчавый, но по «гражданке» – в серых брюках и белой клетчатой рубашке под кожаной курткой.

– Поступил сигнал от гражданки Нефедовой… – полицейский раскрыл папку и заглянул в бумаги. – Авдотьи Никифоровны. Нехорошо, Елена Вячеславовна, – сказал он, хмуря густые брови. – Нехорошо. Разрешите войти?

– Да в чем дело? – Девушка удивленно вскинула брови, отступая назад и впуская усатого в квартиру; за ним следом увязался гражданский.