Главная военная тайна США. Сетевые войны

А вот кого мы возьмем за врага? Дело в том, что даже победивший, казалось бы, либерализм в постмодерне трансформируется, превращаясь в постлиберализм, основная идея которого — очищение, освобождение от всех ограничений и достижение совершенства человека, движение к «сверхчеловеку». Но «сверхчеловеку» не ницшеанскому, а «сверхчеловеку телесному». Сверхчеловеческие качества постлиберального человека достигаются путем сверхтелесности, биологического, физиологического совершенства и телесных сверхвозможностей. Это один из базовых постулатов постлиберализма. Человек совершенный, понятый постлиберализмом в пределе, — это киборг. Западное постлиберальное общество, совершенствуя человека, очевидно, не совершенствует его душу. Оно совершенствует его тело. Значит, человек не должен стареть, его органы не должны снашиваться, а сношенные органы должны заменяться на технологически более совершенные, искусственные органы, встраиваться в живой организм. Живой организм должен становиться телесно более совершенным, а сам человек при воздействии современных разработок в области генной инженерии со временем должен мутировать, превращаться в более совершенный организм. В конечном итоге, полученного идеального, «исправленного» сверхчеловека останется только клонировать, дабы он опять не «испортился» и не «выродился».

Несмотря на то, что родиной такого нового постлиберального человека-киборга, человека-мутанта, является Запад, это совершенно не значит, что он будет как-то географически привязан к пространству, ибо Запад в постлиберализме понимается как концепт, а мобильность, экстерриториальность, «оторванность» являются положительными качественными характеристиками постчеловека. Именно здесь нам и понадобится геополитика как метод различения, отделения «телесного» врага, прошитого западным кодом, от «своего». В постмодерне даже геополитика становится постгеополити-кой, трансформируясь в геополитику виртуальную, экстерриториальную, сетевую…

Религиозный фундаментализм

Готовя наш ответ постлиберализму в виде 4ПТ, мы, несомненно, во многом отталкиваемся «от противного». Взяв за основу традицию, мы, соответственно, также стремимся к сверхчеловеку, но уже сверхчеловеку метафизическому, сверхчеловеку духовному, противостоящему сверхчеловеку телесному, находящемуся на другом полюсе ставшего виртуальным геополитического противостояния. Принимая традицию в той версии, которая нам доступна и понятна, мы неизбежно приходим к православию в его самой изначальной (ибо мы вернулись в начало цикла) версии, наиболее ортодоксальной. К Православию в его «золотом веке». Учитывая современный контекст, наиболее соответствующей этому периоду версией православия является старообрядчество. И даже не буквально, не конфессионально, но принципиально и догматически. Старообрядчество — как концепт, шире — православная ортодоксия, еще шире — религиозный фундаментализм. Это именно те формы, в которых премодерн может быть возвращен во всей полноте, оставаясь адекватным воцарившейся реальности постмодерна. Религиозный фундаментализм — это то, что должно с неизбежностью стать одной из основ Четвертой политической теории.

Глобальный проект и коллективное спасение

Складываемый на ощупь, в потемках, остов 4ПТ так и останется экстравагантным концептом, если не увлечет за собой массы, став предметом их вожделения, стремления и, в конечном счете, общей целью. Чем же мы можем привлечь интерес масс к в Четвертой политической теории? Пробираясь в потемках, попробуем проверенные технологические ходы.

Важнейшим фактором, который делает постлиберализм привлекательным, является мессианство. Постлиберализм спасает человечество. Но спасает от «пережитков», от души, архаики, идентичности. Спасает, создавая человека телесно совершенного, бессмертного, бесконечного, вечного. Взяв традицию за основу, мы начинаем формировать ответное мессианство на основе принципа спасения души. Мессианство 4ПТ проявляется как коллективное спасение (понятие весьма условное с религиозно-догматической точки зрения, но зато привлекательное для масс). Конец истории завершится коллективным спасением «остатка верных», тех, кто сохранит душу в тот момент, когда все остальное постчеловечество поклонится Антихристу. Наградой же за духовную стойкость станет перемещение в Царство Божье, в новый сотворенный мир. Все это, безусловно, относится к категории веры, на то оно и мессианство, но не больше, чем вечный, бессмертный и бесконечный мутант-человек. 4ПТ увлечет массы мессианством коллективного спасения, что кажется невероятным лишь под воздействием майи постлиберализма.