Главное - воля!

Для Елки и Аликс это означало, что на всех приемах и представлениях, заседаниях и прочих правительственных мероприятиях она присутствовать не сможет. А между тем Николай настолько легко поддавался влиянию чужого авторитета, что иногда приходила в ужас даже безумно влюбленная в него Аликс. И особенно сильно на него влияли люди высокого роста — такие, как все четыре дядюшки (Николай удался не в породу — был малоросл и щупловат), Победоносцев, Плеве, Витте… Или — она сама. Тело Аликс было ниже, чем те сто восемьдесят пять сантиметров, которые остались сто лет тому вперед, но над ста шестьюдесятью восемью сантиметрами роста Императора царица возвышалась на голову.

"Нельзя допускать к нашему флюгеру чужого ветра", как образно выразилась Елка. Аликс отругала её за форму — и действительно, не стоит так об императоре — но полностью согласилась с содержанием.

Что ж, карты сданы… и настало время перейти Рубикон.

2.

Бой был дан — и бой был выигран. И, что самое поразительное — обошлось без "открытого забрала"! Елка-Аликс даже не присутствовала! Дядья были посрамлены, а Николай, впервые выстоявший в открытом противостоянии с ними, осыпал свое "Солнышко" градом радостных поцелуев и побежал отдавать приказы. "Солнышку" же, после того, как Аликс закончила радоваться, а Елка — поражаться волевому порыву молодого императора, пришлось думать о последствиях. Дяди у Ники — на подбор, глянешь — залюбуешься. Владимир, Сергей, Алексей, Павел…

Владимир — командующий войсками Гвардии в Петербургском Военном Округе.

Сергей — московский генерал-губернатор, командующий войсками Московского ВО.

Алексей — генерал-адмирал, морской министр.

Павел — тридцатичетырехлетний "веселый вдовец": его жена, великая княгиня Александра Георгиевна, умерла в 1891 году вторыми родами. На фоне своих родственников кажется безобидным. Бонвиван и жуир, дамский угодник и весельчак. Любитель оперы, меценат… обычный светский мотылек. Впоследствии прославится морганатическим браком. И доверять ему не стоит — как и любому другому из этой "стаи товарищей".

А ещё нельзя, никогда нельзя забывать Николая Николаевича-младшего, генерал-инспектора кавалерии, и Сергея Михайловича, начальника ГАУ. Эти пятеро, если сумеют договориться между собой, могут устроить военный переворот в любой момент, когда у них возникнет такое желание. И мигнуть не успеешь, как придется оплакивать мужа, умершего от апоплексического удара табакеркой в висок или "геморроидальных колик"…

При этом все пятеро вредны, вредны объективно — нельзя ждать какой бы то ни было эффективности от людей, любая критика которых рассматривается через призму "Уложения о Наказаниях". Если, конечно, у вас под рукой нет аппарата тотального контроля и соответствующего карательного механизма — но Сталин создавал свою систему двенадцать лет, прежде чем пустить её в ход в 1936-м. И сразу же после его смерти номенклатура демонтировала "революционную бритву"[2], сохранив только тотальный контроль — что замедлило падение Советского Союза, но не смогло его предотвратить.

Вот — мысль. Все проблемы стукачества и системы тотального контроля в СССР происходили именно от этого — критиковать какие-либо шаги начальства, прошлые, настоящие или планируемые, было для подчиненных невозможно. Так и представляешь себе Жукова году так в 1933-м, публикующего в каком-нибудь журнале статью с критикой стратегии Тухачевского в польской войне… А уж как терзались из-за подобного преподаватели в военных училищах и академиях!

И — самое главное… Таких вот, никому и никак не подотчетных, без стукачей и прочих прелестей "полицейского государства" невозможно вовремя сменить — тогда, когда они ещё делают только первые шаги по тропе гибельной глупости или прямой измены. "Что это, глупость или измена?"… Черт, откуда же это? Что-то из времен Четвертой Думы, уже во время войны, когда общественные следствия по поводу причин поражений на фронтах начались. Тогда этот вопрос разрешить не удалось — а потом пришел товарищ Сталин и разрешил его однозначно и навсегда. Но товарищ Сталин был гением, у него было двенадцать лет на подготовку и ещё пять — на собственно чистку, и все равно случился сначала сорок первый, а потом и сорок второй годы.

У Елки и Аликс двенадцати лет не было. У них, черт бы все это побрал, не было и двенадцати месяцев. Сломать свору великих князей необходимо было не просто быстро, а очень быстро — покуда они не сломали шею ей. А одновременно ещё необходимо сломать шею Витте… пожалуй, вместе с Победоносцевым — этот ретроград будет протестовать против любых реформ. А значит, если потребуется удушить какого-нибудь реформатора… Уж в этом-то на него можно опереться.

3.

Церемония бракосочетания была чисто семейной… Но учитывая, сколько собралось родственников, их титулы и наряды, назвать её скромной язык не поворачивался. Николай был счастлив беспредельно, Аликс почти так же. Елка завидовала черно-белой, как зебра, завистью и молча злилась.