Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

В отличие от ряда некоторых других высокопоставленных генералов, главнокомандующий армиями Западного фронта ген. А.Е. Эверт не принял никакой выдающейся роли во время отречения от престола императора Николая II и падения российской монархии. Генералы Эверт и Сахаров (помощник главнокомандующего армиями Румынского фронта) являлись наиболее лояльно настроенными по отношению к царю главкомами. Оппозиционные заговорщики прекрасно знали это, а потому А.Е. Эверт и В.В. Сахаров остались вне связей с либеральными кругами Государственной думы. В частности, когда зимой 1917 г. посланцы оппозиции объезжали главнокомандующих фронтами, то ни Эверт, ни Сахаров такой «чести» не удостоились. Вернее, эти визиты носили, так сказать, «официальный характер». В Минск — штаб Западного фронта — приехал лично председатель Государственной думы М.В. Родзянко, прощупывавший настроения как самого главкозапа, так и его окружения, тем более, что было известно о левых настроениях генерал-квартирмейстера фронта ген. П.П. Лебедева, впоследствии занимавшего высокие посты в РККА.

Очевидно, этот визит не имел особого успеха, так как в ходе Февральской революции главкозап получал информацию одним из последних. Вплоть до последнего момента он исполнял приказы Верховного главнокомандующего. В частности, Западный фронт должен был послать на подавление восстания в Петрограде 34-й Севский и 36-й Орловский пехотные полки, 2-й лейб-гусарский Павлоградский и 2-й Донской казачий конные полки (отправка 1 марта). Пока еще для генерала Эверта хватало профессиональных обязанностей.

Фактически началом участия главкозапа в переломных событиях февраля 1917 г. является телеграмма М.В. Алексеева главнокомандующим фронтами, где Алексеев прямо предложил положительно ответить на вопрос о необходимости отречения императора от престола в пользу сына при регентстве брата великого князя Михаила Александровича. Известно, что Эверт пытался, насколько возможно, уклониться от ответа на вопрос Ставки (то есть лично Алексеева) относительно отречения императора. Главкозап запросил предоставить ему ответы главкосева и главкоюза, и только тогда, убедившись, что весь высший генералитет, кроме него самого и В.В. Сахарова, поддержал переворот, вынужденно присоединился к общему мнению своих коллег. Даже А.И. Деникин признает, что «Западный фронт долго задерживал ответ. Румынский также долго уклонялся от прямого ответа и все добивался по аппарату у соседних штабов, какой ответ дали другие». Безусловно, все это отнюдь не оправдывает генералов Эверта и Сахарова, по сути дела, нарушивших присягу своему сюзерену и Верховному главнокомандующему, но их колебания и нерешительность подтверждают точку зрения, что, вероятнее всего, эти два главнокомандующих не обладали точной информацией о готовящемся перевороте (слухами питались все). А главное, в условиях, когда Ставка (М.В. Алексеев) и герой прошлогодней кампании (А.А. Брусилов) твердо поддержали идею отречения, главкозап и помглавкорум не решились на противостояние в поддержку императора, находившегося к тому же в руках сторонника отречения (Н.В. Рузский). В своей телеграмме от 2 марта на имя императора Николая II ген. А.Е. Эверт указал: «При создавшейся обстановке, не находя иного исхода, безгранично преданный вашему величеству верноподданный умоляет ваше величество, во имя спасения родины и династии, принять решение, согласованное с заявлением председателя Государственной думы, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственно видимо способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии». Ссылка на М.В. Родзянко и Н.В. Рузского показывает, что главкозап до последнего момента был отстранен от того объема информации, которым располагали явно поддерживавшие планы дворцового переворота генералы.