Главнокомандующий

Как по мановению палочки фокусника, изображение атолла зарябило, сползло рваной стеной, и Березин очутился в поросшем ромашками коридоре, ведущем к его кабинету. На рабочем пюпитре его дожидались вороха нечитанных сайтов, мегабайты серой канцелярщины. Ах, да, ещё отчёт о первом допросе пленного декапода. Однако генерал решил дать себе поблажку и ещё немного прогуляться, поразмыслить, побыть наедине с собой.

Свернув на полпути в боковой проём, он очутился на дальней окраине Смоленска, неподалёку от деревни Пасово, и зашагал по тропке, вьющейся по дну широкого оврага среди густой муравы.

На миг программа засбоила, по зелёному склону словно бы прошмыгнуло какое-то тёмное облачко. Ничего особенного, рядовые виртуальные выкрутасы.

Сюда, в его личные каналы, никто посторонний забрести не мог.

Тропа вильнула вправо, Андрей срезал поворот и через ольховую рощицу вышел к высокому песчаному оползню над быстрым неглубоким ручьём, омывающим тугие бока гранитных валунов. Прыгая с камня на камень, он перебрался на тот берег и, наклонившись над родником, замер, вглядываясь, как хлопотливая вода вихрит песок на дне источника. Потом ладошкой зачерпнул изумительно прозрачную влагу, от которой ломит зубы.

Когда он поднялся по вязкому, осыпающемуся песчаному склону, сквозь купоросную небесную синеву к нему вплотную придвинулась роща кряжистых вековых дубов. Подвесив лукошко на сгиб локтя, Андрей зашагал по тропке, высматривая карие боровики, вклёпанные там и сям среди проржавевшей палой листвы.

Вскоре Андрей добрался до вершины холма, откуда виднелась далёкая деревушка, и там остановился, замер, вмурованный в толщу детского блаженства и покоя. Внезапно память хлынула дробным ливнем, осень и весна перемешались, будто во сне. Он остановился перед цветущим кустом дикой смородины, усыпанным жёлтыми шишечками соцветий, вдохнул их тонкий пряный запах, и сквозь поросшие ветреницей дубравной овраги, сквозь черёмуховые облака вокруг тихого сельского погоста к нему выплыл обсаженный горделивым каре кипарисов танк «Т-34», памятник героям Великой Отечественной войны, венчающий высокий склон над Московско-Минской автострадой.

И вот уже он оседлал башенное орудие, свесив ноги в облупленных сандалиях, и машет сверху рукой проносящимся мимо автомобилям, а вокруг него сияет и плещет гулкий голубой простор.

Внезапно предгрозовой ветер дохнул горячей пылью, и сразу же надвинулись во весь окоём кусты растущего вдоль шоссе барбариса. Качнулись ветви, роняя аккуратные капли краплака в длинную шеренгу титановых лоханей.

Березин почуял вдруг неладное, слишком уж густо и вперемешку пошёл ассоциативный резонанс. Ему показалось, будто чьи-то холодные немигающие глаза смотрят на него из-за низко нависших, косматых дождевых туч. Он щёлкнул пальцами, вызывая панель компьютерных команд, и тут краем глаза углядел, как вдоль шоссе торопливой побежкой скользнул сутулый монашек в рясе и скуфейке. Чересчур отчётливый для выплеска подсознания, нередкого на виртуальных прогулках.

«А это ещё кто?» – оторопел генерал.

Горизонт вздыбился клубами полыхающей нефти, танк плавился и оползал по глинистому склону сосулькой зелёного воска. Березин кубарем скатился в овраг, прильнул щекой к халату Лены, а собор на горизонте с утробным рёвом набирал высоту, исторгая столбы пламени, сияя золотыми луковками, и шквал взъерошил пальмы над атоллом, с них дождём посыпались ягоды барбарисовой крови.

Шёл штопорный распад виртуальной среды, и в его сердцевине вязко барахтались Андрюша, товарищ генерал, калека безногий, куча мала, Березин, чёрт-те кто и сбоку бантик, опаньки. Лишь некто безымянный, увязший в дебрях мультипакетного протокола, стиснув зубы, силился собрать воедино расшвырянные по каналам сети осколки своей психики.

Тучи набухли ртутными волдырями. Спустя секунду компьютер послушно выбросил меню задач на нижнем краю мерцающей рамки, ограничивающей поле зрения. Монашек взмыл в грозовое небо чёрной кометой. Густо ветвились молнии, будто среди туч бесновался великан-дровосек, обрубавший сучья огненного дерева. Генерал протянул руку к опции «Выход», но голубая жилка электрического разряда наискось раскромсала панель. Падая навзничь, он увидел, как две тени сплелись узлом на перекорёженных небесах в отчаянной рукопашной.

Ладонь жены обожгла его темя.

Опять он выбрасывается сквозь чадное пламя из командирского люка, в корчах катается по траве, и дикая боль грызёт ноги.

Будто подхваченный смерчем, разом ослепший и оглохший, Березин силился вынырнуть из гиблого морока, истово шепча молитву мытаря. А спустя целую вечность очугуневшая рука всё-таки нащупала на корпусе компьютера клавишу перезагрузки.

Темнота.

Чей-то плаксивый голос мямлит, а что, не разобрать. Как будто по-китайски бормочет. Рука на лбу. Ноздри продрало нашатырём. Ф-фух...

Василий. Это Василий. Пытается его растормошить. Невнятные потусторонние слова вдруг приобрели смысл.

– Товарищ генерал, да что ж это с вами... – причитал денщик.

– Всё нормально, – пробормотал Березин, стащил с головы шлем и рукавом отёр залитое потом лицо.