Главнокомандующий

ПаттонКхан навалился сверху и, снедаемый нетерпением, вонзился в её хлюпающую дырку. Набрякший, горячий член оросила освежающая влага. От этого вдоль позвоночника заклубилось потрясающее ощущение истомы, которого лишены спаривающиеся земноводные. Шлюха задвигалась в такт движениям самца, испустила томный фальшивый стон. Стандартный саундтрек паршивого порнодиска.

– О-о-о-о... – постанывала девка. – О-о-о-о... А-а-а-а...

Кхан забавы ради ухватил примитивное узенькое сознание самки, переключил его на себя и ассимилировал на уровне квази-клона. Однако результат оказался обескураживающим. Убогая тварь спаривалась равнодушно, обрывки её куцых и холодных мыслей вертелись вокруг полученных денег. Тридцать тысяч безостановочно порхали в её мозгах, она всё никак не могла решить, сколько потратить, а сколько отложить в счёт квартплаты, тем более, с парнишки в крутой тачке она стребовала на пять тысяч больше обычной таксы, и это её чистый доход, про который Сэму знать вовсе не обязательно... На самом деле её звали Хелен Койкауд.

– Я задам этой суке жару, – вдруг пообещал Паттон, уловивший лёгкое разочарование своего хозяина.

Крепко ухватив самку за жирные ягодицы, самец задвигался быстро, сильно и резко, погружаясь вглубь до упора и поддевая головкой члена мясистый вход в матку. Вот так! Ийех-х! на, на, на, получай! Сладчайшая, взрывная боль брызнула в женском теле фонтаном и ещё, ещё, ещё! Её наконец пробрало, а ПаттонКхан захмелел от гордости. Она уже не профессионалка, просто стонущая в экстазе самка.

Подкатил бурный двойной оргазм, и, балансируя перед его вздымающимся неудержимо гребнем, три помутившихся сознания слились в одно. Раздался хриплый басовитый стон, ему вторил пронзительный визг.

Накатило полное умопомрачение. ПаттонКханХелен сгрёб сам себя пятернёй за волосы, рванул, запрокидывая сам себе голову, впился зубами в натянутое как струна своё горло. Хрустнули выкручиваемые шейные позвонки. Он жадно глотал солоноватую кровь, изнывая от бешеных содроганий матки, извергаемое семя хлестало сладчайшими тягучими толчками. Свирепое упоение. Молния смертной боли. Титанический восторг.

Кхан извивался в бассейне, впустую клацая хелицерами, Паттон мотал головой, намертво стиснув челюсти, лёгкая как пушинка Хелен взмыла над простынёй, испятнанной багровыми брызгами, и блаженно устремилась к далёкому ослепительному свету сквозь тёмный тоннель.

А ещё через секунду всё рухнуло, померкло, разъединилось, и ПаттонКхан оторопел, глядя на простёртый под собой труп. Из перекушенной щитовидной железы обильно хлестала алая кровь. Сипло дышащий пси-клон отпрянул от безжизненного тела, метнулся в ванную, склонился над биде. Его вырвало.

В мозгу мельтешили суматошные мысли о возможных уличных свидетелях, а ещё об отпечатках пальцев и прочих уликах, которые необходимо уничтожить. Самой важной ниточкой, которая могла вывести полицию на след Паттона, была универсальная чип-карта, которой он заплатил за стоянку. Значит, надо спешить домой, к компьютеру, чтобы замести следы. Найти фирму, ведающую парковкой, и переделать номер счёта, откуда поступили денежки. А потом подчистить свой банковский счёт. Главное – сохранять спокойствие. Всё будет шито-крыто.

* * *

Пасха выдалась погожая и жаркая. Василий испёк вкуснющий рассыпчатый кулич и, как всегда, освятил его в храме Николая на Таганке. А Березин решил устроить себе настоящий праздник, сходить на всенощную не в виреле, а вживую. Надел парадный мундир со всеми регалиями, вызвал спецавтомобиль и, сопровождаемый Василием, отправился в храм Иоанна Воина на Якиманке. Он особенно любил эту небольшую, стройную церковку, выстроенную в пряничном стиле московского барокко.

Народу пришло много, внутрь не протолкнуться, и даже паперть запружена толпой. Березин сидел в инвалидном кресле поодаль, истово и непрерывно молился. После крестного хода люди стали расходиться, и ему удалось попасть внутрь храма.

Василий встал напротив царских врат, принялся размашисто креститься и отбивать поясные поклоны. Березин же первым делом поставил две свечки, одну перед иконой Серафима Саровского с вделанными в оклад мощами, другую перед висевшей рядом копией келейной иконы святого – Богородицей «Умиление». Помолился, глядя на светлый лик провидца, который предрёк, что Господь помилует Россию и приведёт её путём страданий к великой славе. Затем, приподнявшись в инвалидном кресле, он приложился губами к овальному тёмному кругляшу, на вид как бы вылепленному из смолы. И от прикосновения к плоти великого молитвенника нахлынул небывалый, неизведанный доселе восторг – словно бы тугая, напоённая электричеством струна зазвенела в теле, натянувшись от головы до пят.