Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола

Невозможно стать великой актрисой, не имея ярко выраженной индивидуальности. «Не подражать никому!» — вот первое правило Плисецкой.

Есть и второе — «Важно танцевать музыку, а не под музыку». Она так и поступает — превращая свой танец в чарующую мелодию.

В училище у Плисецкой было несколько педагогов, но встреча с самой лучшей, не сравнимой ни с кем наставницей произошла уже в Большом театре, где Майя встретилась с Агриппиной Яковлевной Вагановой. «То, что я занималась у нее такое короткое время, может быть каких-то три месяца, и не поехала к ней в Ленинград, когда она меня позвала, — моя вечная, незаживающая рана», — признается Плисецкая. Ваганова была поистине уникальным педагогом. Она знала все о человеческом теле, о его возможностях. Далеко не всякий блестящий танцор может донести свое знание до учеников, передать им свой опыт. Вагановой это удавалось без труда.

Уже в первом своем театральном сезоне молодая балерина станцевала свою первую главную партию — Машу в «Щелкунчике» Чайковского. Вышло так, что все утвержденные исполнительницы этой роли заболели одна за другой и режиссеру пришлось срочно искать замену. Несмотря на спешное введение в роль, Плисецкая справилась. Ее заметили.

Постепенно Плисецкой стали давать ключевые роли. После того как в 1944 году она исполнила партию одной из двух вилис в балете «Жизель», ей досталась роль Мирты в том же балете, причем по желанию постановщика Майя танцевала лишь в тех спектаклях, в которых главную партию исполняла великая Галина Уланова.

Плисецкая стала первой исполнительницей партии феи Осени в «Золушке» Прокофьева, поставленной в Большом театре в 1945 году. «Перед премьерой „Золушки“ театр накалился добела, — вспоминает Плисецкая. — Музыка, зазвучавшая на планете впервые, была непривычна. Оркестранты то ли от лености, то ли от испорченности марксистскими догмами — что искусство принадлежит народу, — почти взбунтовались против Прокофьева. И раньше его партитуры упрощали и переоркестровывали в стенах нашего театра. Хрестоматийный пример, теперь уже помещаемый в каждом музыкальном учебнике, — „Ромео“, переоркестрованное музыкантом оркестра Борисом Погребовым, на потребу косным и глухим танцорам. Громче, громче, мы ничего не слышим, почему так тихо, верещали они со сцены… Прокофьев ходил на все репетиции и, двигая желваками, интеллигентно молчал. Мне его жалко было. Нелегко, наверное, это все вынести. Мне же „Золушка“ пришлась по душе».

В том же году она исполнила главную роль в балете Глазунова «Раймонда». Теперь уже никто не сомневался, что спустя некоторое время Плисецкая будет примой.

Стоило бы ей только пожелать, и от поклонников не было бы отбоя, ведь природа наградила Плисецкую утонченной аристократической красотой. Однако Майе было не до личной жизни с ее развлечениями. У нее практически не было свободного времени, все уходило на репетиции и выступления.

Ни для кого не секрет, что та поистине воздушная легкость, с какой балерины порхают на сцене, достигается постоянными длительными упорными занятиями, но никто, кроме самих балерин, и представить не может, сколько приходится репетировать каждое движение, оттачивать его, доводить до совершенства. Если не любить балет, то подобной «каторги» долго не выдержать.

Плисецкая очень любит балет и не представляет себя вне его. Искусству она принесла самую великую из жертв, которую может принести женщина, — сознательно отказалась от желания иметь детей, поскольку не могла позволить себе потерять рабочую форму из-за беременности. «Танцевать или детей нянчить — выбрала первое. Щедрин без восторга, но согласился», — писала Плисецкая.

День 27 апреля 1947 года стал знаменательным в жизни Майи Плисецкой. Она впервые танцевала партию Одетты — Одиллии в «Лебедином озере». Самый известный балет Чайковского стал одним из ключевых в ее репертуаре. Плисецкая блистательно показала превращения, происходившие с ее героиней, то сбрасывая с себя колдовские чары, то снова становясь лебедем.