Главные преступления советской эпохи. От перевала Дятлова до палача из Мосгаза

— Однажды я подвозил женщину лет двадцати пяти, — вспоминал маньяк одно из убийств. — Она смеялась, заигрывала, сама предложила тормознуть и нарвать цветов. Я взял ее за руку и повел в кусты. Она улыбнулась и послушно пошла за мной. А потом я стал душить ее руками за шею. Задушил и оставил лежащей на земле. Но отойдя от нее, увидел, что она поднимается. Когда она сопротивлялась, упала ее сумка и выпало все, что в ней было. Я схватил ножницы и стал наносить женщине удары. Бил куда придется, и не один раз. Потому что душить я почему-то мог только однократно.

Желание убить могло накрыть маньяка внезапно, как волна. Он часто подвозил женщин просто так — довез, поболтал, высадил и поехал дальше. Но иногда появлялась нестерпимая жажда увидеть угасающую и трепещущую плоть. И тогда Михасевич в поисках жертвы мог наматывать десятки километров.

Однажды в начале 80-х за один день Михасевич убил двух женщин. Сначала на автобусной остановке подобрал работницу молокозавода лет тридцати и убил ее в лесу неподалеку. А потом совсем в другом месте подобрал еще одну молодую девушку и, проехав больше 20 километров, привез ее в тот же самый лес, задушил и спрятал тело рядом с первой жертвой.

— В тот момент я был какой-то чумной, — говорит Михасевич. — Хотел и в третий раз убить, но кончился бензин. Я поехал в город на заправку, там отвлекся и немного успокоился.

Бывали случаи, когда душитель подсаживал пассажирку с твердым желанием лишить ее жизни, но по дороге успокаивался и не трогал ее. Таких эпизодов было не меньше пяти. Знали бы эти пять девушек, что родились тогда во второй раз…

«Опустите письмо в ящик, умоляю»

Почему милиция столько лет не могла выйти на след маньяка? Михасевич не был искушенным преступником, но он все же оставлял мало следов. Однако главная причина не в этом. На самом деле маньяка не могли поймать потому, что не искали. То есть не искали серийного убийцу, а в каждом конкретном случае искали нового преступника. Ведь маньяков в нашей стране нет, а в Витебске их нет тем более. Этот промышленный и индустриальный белорусский центр можно было назвать раем развитого социализма. Здесь выпускались известные на всю страну телевизоры, на многочисленных заводах рабочие получали неплохую по тем временам зарплату, а на селе крестьяне жили в образцово-показательных колхозах-миллионерах. Преступность была минимальной — никаких закоренелых грабителей и убийц, разве что драки на дискотеках да «бытовуха» из-за пьянки или ревности.

От состояния преступности напрямую зависело продвижение по службе милицейского начальства и партийных функционеров. Признание, что в столь благодатном крае действует сексуальный маньяк-убийца, могло поставить крест на карьерных помыслах слишком многих высоко парящих людей. Даже когда профессионалам факт существования маньяка стал очевиден, их начальство не хотело признать эту очевидность и сопротивлялось до последнего.

Поначалу милиционеры, наверное, и впрямь могли не заметить единого почерка. Да, появляются трупы женщин. Но ведь это происходит раз в несколько месяцев. К тому же на разных территориях, «землях», попадающих под юрисдикцию совершенно разных отделов милиции. Вот и получалось, что эти убийства расследовали разные люди, порой даже не догадываясь о существовании похожего дела у коллеги рядом.

Что сделали с куском веревки, найденной на месте второго, неудавшегося, покушения? Ничего. Определили группу крови на ней и… потеряли сам «вещдок». То преступление и не расследовал никто толком. Ведь ни убийства, ни изнасилования не было. Женщина жива, зачем тогда напрягаться?

Со временем информация о загадочных и схожих убийствах просачивалась в массы в виде слухов. Отцы и мужья не отпускали женщин одних по вечерам и даже днем, работницы отказывались выходить в третью смену, чтобы поздно не возвращаться домой. Следователям нужно было пресечь панические настроения. И они успокаивали общественность, «раскрывая» убийства.

Девушка ждала возлюбленного на опушке леса, тот опаздывал. Когда приехал, ее уже не было. Не дождалась и ушла? Нет, лежит задушенная в 20 метрах. И кто же первый подозреваемый? Конечно, пылкий влюбленный, кто же еще. Приревновал и задушил подругу в порыве гнева. Не признается? Не беда… Через несколько дней «обработки» в камере парню уже самому кажется, что это он затянул на шее любимой удавку.

Вот еще одно тело в лесу. Свидетели видели неподалеку трех молодых людей с овчаркой. Они-то и убили, конечно. В деле была фотография собаки — это единственная улика. Она даже на овчарку не похожа, но это никого не смущает. Парни долго молчат. Но вот сначала один, потом второй сознается в преступлении. Путаются в фактах, не совпадают показания, следователь терпеливо поправляет и переписывает протокол за протоколом. Третий упирается, его вызывают на очную ставку с друзьями.

— Вы лжете, — кричит упорствующий им в лицо. Те опускают глаза.

— Нет, братец, это ты лжешь. И тем самым ужесточаешь себе наказание, — вздыхает следователь и пишет: «вину признать отказался».