Главные вопросы жизни. Универсальные правила

Нового себя можно найти лишь через Другого. Поэтому я и называю эти отношения «индивидуальными». В них каждый проявляет свою сущность, и потому эти сущностные отношения уникальны. Как доктор Курпатов писал в своем Психософическом трактате: «Себя я узнаю, узнавая неузнаваемость Другого».

И здесь происходит этот переход на третий уровень развития личности. В чем его отличительная черта? Трудно сформулировать это в словах, но я попробую. А вы попытайтесь понять, ладно? Это ситуация, когда человек понимает, что единственной ценностью в этой жизни является очень странная вещь — наличие в ней людей, с которыми счастье молчать. Не потому, что «он молчит, и слава богу», а потому, что «он молчит, и все понятно». Когда человек понимает, что это является на самом деле системообразующей ценностью, а все остальное — лишь суета сует, он становится коллекционером: он коллекционирует эти звуки камертонов других человеческих индивидуальностей. Я использую здесь, как кажется, не очень подходящее слово — «коллекционер». Но намеренно — чтобы снять налет нездорового романтизма со всего происходящего. Потому что сейчас я говорю вовсе не о тех экзальтированных персонажах, которые сходятся друг с другом, сплетают руки в едином порыве, широко раскрывают глаза и, восторженно озираясь, беспрерывно щебечут: «Ах, боже ж мой, прЭкрАсно!»

Нет, речь идет о естественных, спокойных, нормальных, здоровых, настоящих человеческих отношениях. Это не надрывная экзальтация, не разыгрывание социальных спектаклей (начальник-подчиненный, родитель-ребенок, супруг-супруга), это просто настоящие человеческие отношения. Другое дело, что на такие отношения готовы, к сожалению, немногие. И в своей жизни мы встречаемся с людьми, которые нам предлагают свободу этих отношений. Эти люди становятся нашими истинными друзьями.

К сожалению, наши настоящие друзья — они, как правило, из детства. В детстве все как-то проще. Мы легче сходимся — в нас нет еще целого эшелона социальных ролей, и пресловутый «жизненный опыт» не давит своей мертвой массой, нет и прагматической заинтересованности, столь свойственной для взрослых отношений. Это единение, которое возникает на уровне еще не созревшей, не выстроившейся окончательно личности. В детстве социальные роли еще не сформированы окончательно, их сравнительно мало, и поэтому наши «невидимки» легче из этой крепости выходят и чаще встречаются. Разумеется, такие отношения еще нельзя назвать индивидуальными в том смысле, о котором мы с вами говорили, но они очень близки им по сути.

Когда я, например, встречаюсь со своими однокурсниками, мне странно думать, что вот этот уже стал полковником, этот — доктор наук, профессор, у этого трое детей, этот уже два раза развелся, а Лешка, погибший на подлодке «Курск», не приедет. Есть ощущение, что я с ними вчера расстался и что на самом деле ничего не изменилось. А оно и впрямь не изменилось. То, что мы становимся старше, не меняет нас сущностно. И если мы вместе стояли в нарядах, дежурили по камбузу, мыли гальюны — какая разница нам, кто мы сейчас?

И во взрослой жизни нашими друзьями становятся именно те люди, с которыми мы находим возможность такого несодержательного общения. Вы не можете определить такого человека: кто он вам — сотрудник, потому что у вас с ним какое-то совместное дело? Или, может быть, школьный друг жены? Вы не можете понять — кто он, у его роли нет названия. Это просто «твой человек», из твоей жизни. Интенсивность этих отношений может быть разная, с кем-то они становятся по-настоящему такими… ну, становятся определенным жизненным вектором. С другими — нет, ты просто знаешь, что всегда можешь с ними встретиться и счастливо помолчать.

Мне думается, важно начать искать. Точнее, не искать, а просто отслеживать собственные ощущения от разного рода отношений.