Главный дар вашему ребенку

Я пришла к духовному отцу:

– Мне говорят ложиться на сохранение. Батюшка закрыл глаза рукой, застонал, промолвил «ой» и ушел в алтарь, ничего больше не добавив.

Ну нет, так нет. Значит, не лягу.

Но на сроке 38–39 недель начались схватки-предвестники. И прямо из консультации меня отправили в Снегиревку. Мне тогда очень это польстило, и я согласилась ехать. Роддом имени Снегирева – единственное место в Питере, где могут всерьез заняться варикозом. Попасть туда невозможно. А мне – пожалуйста, везут прямо сразу!

Тогда впервые начал обретаться опыт послушания духовному отцу. Потому что все последующее ясно показало – раз нет тебе благословения ложиться в больницу, то и не надо. И если тебя вдруг повезли туда, куда всем хочется, но никому не попасть, – это вовсе не значит, что путь указал перст Божий, а духовник ошибся. Ничего подобного. Просто Господь к нам, как к малым детям, снисходит:

– Хочешь анализ на вены? На, получай анализ на вены.

Я лежала в Снегиревке в полное свое удовольствие. Читала Псалтирь и духовные книги. А уж акафистов тогда столько поначитала, сколько никогда ни до ни после. О, какой напряженной молитвенной жизнью я тогда жила! Как я была уверена в своей молитвенности и духовности! Почему такая ирония? Потому что все это были лишь слова. Мой тогдашний опыт не был опытом молитвы – но опытом славословия. Впрочем, что могла, то и делала. Как могла, так и молилась. Зато теперь знаю точно, сама убедилась – ни одно обращение к Богу не останется втуне.

В те дни в Петербург привезли Тихвинскую икону Божией Матери. Мы с мужем договорились, что когда он повезет к ней семью, они заедут за мной и возьмут меня с собой прямо из роддома.

Он пошел за благословением к о. Кириллу и пришел ко мне удивленный:

– Лена, батюшка не благословил тебя идти к Тихвинской.

– Что же делать?

– Решай сама.

– Я не могу не пойти.

Второй раз за эти дни я нарушила благословение духовного отца. Мы сели в машину и с детьми поехали в Александро-Невскую лавру. И снова все произошло по-моему. Паломников там было – тьма. Но служители взяли меня под белы руки и прямо из машины подвели сквозь расступившийся народ к иконе. И первый, кого я увидела там, лицом к лицу, был о. Кирилл – который час назад передал через Сережу, что не надо мне сюда ехать…

Через два дня икону перенесли в Казанский собор. И туда я тоже пошла.

…Она была темная, поверху украшена беленькими цветочками. Она смотрела на меня. Она была тут Сама, конечно же, тут. Я просила Ее – пусть на мне будет воля Божия.

В шесть утра начались роды.