Главный день

— Утром девушку сюда привезли. Где она сидит?

Тот, как будто всю жизнь ожидая подобного вопроса, ни на секунду не задумываясь, выпалил:

— Трэтий камер! Вот, вот ключи!

— Иди, показывай!

Пока я вытаскивал его из дежурки, ноги у пленного подгибались и, если бы не моя поддержка, он бы упал, но даже в этом состоянии полицейский не забывал об отмазках:

— Мы её палцем не трогал! Толко водитэл, еще утром, сапсэм нэмножко по щеке ударыл…

Но, услышав мой глухой рык, замолк и торопливо загремел ключом, открывая дверь камеры. А за дверью… за дверью стояла Настя. Поза напряженная, волосы растрепанные, глаз сверкает! Думаю, сверкали бы оба, но второй закрывал шикарный бланш на пол-лица. В общем — фурия! Или гарпия? Нет, все-таки — фурия, у гарпии вроде крылья должны быть… А, да какая разница, главное, что жива и практически здорова! Отпустив ворот служителя правопорядка (тот немедленно сполз по стеночке на пол), я дернул за край маски, открывая лицо:

— Свои.

Неповрежденный глаз девушки округлился, а на лице любимой промелькнуло странное выражение. На секунду даже показалось, что она просто не поверила тому, что увидела. Только вникать в детали было некогда:

— Сама идти сможешь?

— Да.

— Тогда — держи!

Сунув Насте в руку пистолет, я натянул маску обратно и уже хотел пинком отправить дежурного в ее бывшую камеру, но Брусникина, жестом остановив меня, слегка склонившись к полицаю, спросила:

— Эй, ты, мудак, где моя сумка с документами и ноутбуком?

Тот икнул и, опасливо глядя на нее, доложил:

— В сэйфэ. Он в дэжурке стоит. Сичас все дам!

После чего, направляемый тычками, посеменил в свой разоренный «аквариум». Выдав девушке требуемое, он, прижав ладони к груди, снова завел волынку про «не убивай». В этот раз тон был не проникновенный, а какой-то истеричный. Я, в общем-то, и не собирался валить этого хмыря. Никакого сопротивления мужик не оказывал, помогал по мере сил… Поэтому думал просто влепить ему по башке, отправляя в аут и уйти. Но у Насти было свое мнение. Сузив глаз, она чуть ли не ласково поинтересовалась:

— Не убивать? А кто хотел меня «на хор» поставить и своему псу — Магомеду, советы давал: после всего бутылку ТУДА забить, чтобы детей у «русской биляд» никогда не было? Так что извини, джигит!

Полицай от ее слов отшатнулся, безнадежно взвыв, а Брусникина быстро подняла руку с пистолетом. Но выстрелить не успела: «Каштан» в моей руке коротко дернулся, и тело врага сползло по стенке. Теперь, глядя на труп, я жалел лишь о том, что Магомед уехал вместе с тревожной группой. Но это сожаление длилось не более двух секунд, после чего, скомандовав «уходим», подтолкнул девушку к выходу. По пути в холл глянул на часы: с момента начала операции прошло чуть больше четырех минут. Да что там говорить — даже штукатурная пыль, поднятая взрывом, не успела осесть. Ну мы могём! Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

Проскакивая мимо Цыгана, контролирующего лестницу, я ему кивнул: дескать, все в порядке, и, дойдя до выхода, высунулся на улицу. Обстановка там оставалась практически без изменений, лишь какой-то мужик удивленно поглядывал то на валяющуюся на асфальте дверь, то на дверной проем. А увидев мою черномасочную морду, тут же быстренько нырнул в ближайший подъезд. Да еще в шашлычной Вазгена несколько лиц прилипло к окнам, но, когда мы стали выходить, все любопытствующие моментально скрылись в глубине помещения. Поэтому, стараясь не сорваться на бег, спокойно перешли дорогу и, пройдя через два двора, застроенных трехэтажными панельными домами, загрузились в УАЗ, который сразу же тронулся и резво покатил к промежуточной точке нашего маршрута.

Пока рассаживались, я спросил у Ступки:

— Что, со второго этажа никто даже не появлялся?

Тот, с интересом разглядывая Настю, пожал плечами:

— Слышал я шаги какого-то особо смелого, но в этот момент ты стрелять начал, так этот смелый тут же свалил.