Главный герой 2

— Мама сегодня нашла платок и… — Володя вкратце пересказал сыну историю со сглазом.

— И не нашла, а в сумочке он лежал. Постеснялись бы хоть!.. — Елена принялась остервенело жевать черняху.

— Мам, — испуганно сморщил нос Яша.

— Ай… — отмахнулась Лена. — Вов налей чаю.

— Мам, у меня бирка… Она мне натирала… — Яша взялся за воротник футболки.

— Давай потом! — раздражённо покачала головой Лена.

— Да нет, я её отрезал, но всё равно… Тогда я вырезал кусочек из твоего платка и обшил. — Яша потянул за ворот. Из-за детской шейки показался вкривь и вкось пришитый белый лоскуток.

Лена застыла с открытым ртом. Она непонимающе смотрела на сына, с её губ падали крошки. Володя остановился у плиты с чайником в одной руке и с крышкой от него в другой:

— Вот и вся наша вера…

Луна

«Последнее зимнее полнолуние. "Снежная Луна", как в народе говорят. — Лазейкин потушил свет на кухне и не сводил глаз с лунных морей и материков. — Астрономия живьём, — восхищался он, потягивая кофе с ромом, — мощь и красота небесной механики". Внизу, за ледяными искрами инея на стекле, среди тяжёлых февральских сугробов вполголоса гудел вечерний город. Люди шли, ехали, скользили по льду, суетились на морозе. «И скучно и грустно, и некому руку подать…» — вспомнил Лазейкин, прокручивая список контактов на телефоне. «Одеваться, тащиться по холоду — не. В гости позвать? Посуду надо мыть, пол…» — Лазейкин брезгливо оглянулся на укоризненные блики в сумраке раковины. «А годы проходят — все лучшие годы!» — напомнил Лермонтов. «В себя ли заглянешь?..» — продолжил Лазейкин и возмутился. Взгляд в себя показался ему пораженческим признанием одиночества. «Вот же Луна, — Лазейкин снова посмотрел в окно, — разве я один её вижу? Значит, тот, кто смотрит сейчас на Луну, видит то же, что и я? — Лазейкин смачно отхлебнул из чашки. — Прям чувствую, как наши взгляды пересекаются! Где-то я об этом слышал или даже читал". Лазейкин загорелся идеей проверить гипотезу. Плеснул в кофе ещё рома и, чиркнув пальцем по экрану телефона, пробежался по записной книжке.

— О, Танюшка! — Лазейкин жмакнул на фотку простоволосой блондинки. — Привет! — Лазейкин веселился, уверенный в скором подтверждении теории. — Узнала? А, в Таиланде…

Пока Лазейкин разочаровано мычал и блеял, подбирая дежурные пожелания и обещания, блондинка дала отбой.

— Ледышка, привет! — Лазейкин вызвал на разговор конопатую рыжуху. — Да-да… Лидия… Извини… Угу… Слушай, видела, какая сегодня Луна? Почему оборотень? Да погоди!

Страничка вызова лениво сменилась клыкастой мордой собаки Лазейкина. С каждым звонком энтузиазм исследователя таял. Тома и Кира смотрели фигурное катание. Ещё одна Таня стирала и готовила ужин. Даша торчала на художественных курсах. Но рисовала она не Луну — Лазейкин уточнил. В отчаянии Лазейкин позвонил Боре. Тот приободрил друга крепким напутствием. Осталась последняя — Надежда. Лазейкин занёс было палец, но тут телефон завибрировал и пригласил сделать выбор между зелёным и красным кружками под абонентом "Мама".

— Да, мам, аллё! — Лазейкин устыдился усталого разочарования в голосе. — Всё хорошо, просто немного занят. Луна? Ага, ладно, посмотрю попозже… Ма, я завтра перезвоню, сейчас правда некогда. Угу, я тебя тоже, пока. — Лазейкин перевёл дух — мама, как всегда, не вовремя.

Он погонял вверх-вниз список контактов и бросил телефон на стол, отказавшись от Надежды. «Ерунда… "Такая пустая и глупая шутка…"» — Лазейкин допил кофе, поморщился, сплёвывая горькую гущу, и прислушался. Проскользил шерстяными носками по коридору, снял с вешалки ошейник и вошёл в спальню. Пёс, опёршись передними лапами на подоконник, задрал голову и тихонько подвывал. Лазейкин надел на лохматую шею «строгач» и потрепал питомца по холке:

— Пошли гулять, единомышленник!

Пробы

Золотые буквы и чёрный фон вывески смотрелись на полукруглом блестящем фасаде как уцелевший экспонат на руинах музея. На рифлёном металле белели в рамках из грязи прямоугольники от снятых табличек. Предшественников у киностудии хватало. Для одних ангар послужил стартовой площадкой, для других — последним пристанищем. Лазейкин представил, как скитался бы по офисам и цехам, не стань он актёром, вздохнул и навалился на скрипучую дверь.

Чопорная девушка-секретарь с коричневой помадой на губах олицетворяла холод и тоску полутёмной приёмной, наскоро огороженной фанерными щитами. Лазейкин поздоровался, показал паспорт и диплом. Секретарша постучала по клавиатуре ноутбука и царственным жестом указала на два ряда металлических кресел, какие бывают в залах ожидания вокзалов и аэропортов.

— Простите, где можно переодется? — Лазейкин выставил вперёд дорожную сумку с нупогодишным волком на клапане бокового кармана. Девушка молча посмотрела на сумку. Лазейкин показал на завесу из полиэтиленовых полос за спиной секретарши:

— Костюм надеть. Там?

— Там съёмочная площадка, — возмутилась девушка, — туда идите.

Лазейкин обернулся. В углу, под самым скатом цилиндрической крыши, свисали с натянутой проволоки чёрные мятые тряпки, образуя нечто напоминающее примерочную в магазине одежды.