Главный герой Апокалипсиса

Амулет перекочевал на грудь Раэля и мы, не рассусоливая, решили начать. Телега всё равно ехала так медленно, что догнать её при наших статах было бы проще простого в любой момент. И, надо сказать, ощущалась его жажда крови по–настоящему внушительно. Дышать становилось тяжело, сердце билось так сильно, что отдавалось в ушах, и даже перед глазами всё начинало немного плыть. Внешне он не изменялся ни капли, но какие–то подсознательные инстинкты начинали вопить о надвигающейся опасности, призывая ноги развернуться и броситься бежать. При этом, похоже, эффект был чисто–физическим, иначе, как я запоздало понял, Сын апокалипсиса бы всё нейтрализовал. В результате за первый получасовой спарринг я получил целых девять статов, а за все шесть дней — целых шестьдесят восемь. Эффективность процесса, к сожалению, со временем упала, так же как это было с пытками на базе повстанцев, я банально привык. Однако это всё равно был шикарный результат.

Больше за эти дни я почти ничем и не занимался. Спарринги с Раэлем под воздействием его жажды крови вытягивали силы в разы быстрее любой тренировки, какую я только мог себе организовать, и почти весь остаток времени я просто лежал в телеге, тяжело дыша и смотря в небо. Ну, ещё мы иногда травили байки о прошлом, я свои земные истории успешно подгонял под реалии фэнтези, а ещё я потихоньку, чтобы полуэльф не слишком шокировался моим невежеством, вызнавал об этом мире.

В безопасной зоне, она же страна Иварт, в которой мы находились, было двадцать два города, которые вместе с пригородами считались очищенными землями, то есть территориями, где нельзя было встретить ни одного искажённого, как ни старайся. Конечно, хоть области между городами и считались «неочищенными», в Иварте были и другие города, городки и деревеньки. Но в среднем их было куда меньше, чем мне было привычно по земным воспоминаниям о поездках на дачу или в принципе по стране. Причиной, как не сложно догадаться, были искажённые.

Феномен искажённых появился в этом мире уже давно, несколько столетий назад и быстро распространился по всей планете. По описанию Раэля я бы сказал, что это больше всего эта зараза походила на вирус, передававшийся от существа к существу. Однако было и несколько серьёзных отличий как от привычных мне реальных болезней, так и от привычных мне киношных зомби–эпидемий.

Во–первых, пока ты был жив, тебе было нечего опасаться. Даже если тебя укусил искажённый, а так эта дрянь и передавалась, твоей жизни ничего не будет угрожать, и никаких симптомов нельзя будет обнаружить. Самый ахтунг начнётся только после того, как ты умрёшь. Тут–то и произойдёт то самое искажение. Буквально за минуту ты превратишься в тупого монстра, которого будет интересовать только пожирание всего вокруг. И хотя могло показаться, что такое условие должно было облегчать сопротивление заразе, на деле было не счесть эпизодов, когда заражённый по той или иной причине оказывался в городах, где умирал от обычных болезней, старости или просто в драке и начинал настоящую эпидемию. Один монстр, если его не остановить, быстро превращался в десяток, десяток — в сотню, сотня — в тысячу и дальше, пока город не будет полностью уничтожен. Лекарства от этой гадости так до сих пор и не нашли. Во–вторых, искажённые могли быть не только людьми. Я уже видел и искажённых зверей, и даже птиц, но на самом деле даже деревья могли попасть под воздействие заразы, постепенно захватывая леса, превращая их в жуткие, совершенно неприспособленные для жизни территории. И, в-третьих, искажённые могли эволюционировать. Пожирая всё больше и больше, они наращивали силу и, как и люди, поднимались по рангам.

Благодаря комбинации этих свойств искажённые к настоящему моменту захватили больше шестидесяти процентов суши, а где–то двадцать пять процентов стали «потерянными землями», названными так буквально потому, что искажение въелось в них настолько, что, даже если убить всех монстров на этих территориях, жить там уже будет невозможно, как ни старайся. Около пятнадцати процентов суши были загрязнёнными землями, то есть условно «спорными» территориями между людьми и искажёнными, и только на жалких двадцати процентах земли люди могли жить более–менее спокойно.