Главный хирург Н. Н. Бурденко

Широки и разносторонни были научные интересы профессора-хирурга Юрьевского университета Николая Бурденко: он исследует последствия операции гастроэнтеростомии (соустья между желудком и тонкой кишкой), проводит на собаках эксперименты по созданию искусственного пищевода, занимается лечением «волчьей пасти», изучает проблемы кишечной пластики.

Постоянно помнил Николай Нилович и о военно-полевой хирургии. Анализируя результаты помощи раненым на поле боя, он предложил упрощенную повязку для лечения переломов голени. Снова и снова обращаясь к трудам Пирогова, он находил в них ответы па многие волновавшие его вопросы.

В годы перед первой мировой войной Бурденко занимался научными исследованиями и в области военно-медицинской службы. Направляясь снова на фронт, он считал, что из печальных итогов русско-японской войны сделаны надлежащие выводы, что теперь-то уж помощь раненым будет организована на иных, разработанных им принципах. Как он ошибался!..

...Полевой госпиталь разместился в здании бывшей женской гимназии. Под операционную заняли актовый зал. Санитары то и дело вносили и выносили на носилках раненых. Короткие команды хирургов: «Скальпель! Зажимы! Тампоны!»—прерывали стоны и крики. Несколько врачей оперировали одновременно.

Тяжелораненых санитары относили к столу, где оперировал профессор Бурденко.

Уже почти сутки, не отдыхая, стоял Николай Нилович у операционного стола, а раненые все поступали и поступали. На фронте (он был в нескольких десятках километров отсюда) продолжалась «битва за Вислу» , шли тяжелые кровопролитные бои, русская армия несла большие потери.

Бурденко быстро осматривал рану, мгновенно намечал план операции и тотчас принимался за работу. Он оперировал молча, сосредоточенно, не видел и не слышал ничего вокруг себя: операция поглощала все его внимание.

Но в душе хирурга вновь нарастало знакомое и ставшее в последнее время уже постоянным чувство гневного возмущения. Он видел, что многим раненым на фронте не оказали никакой помощи, и поэтому хирург порой был бессилен. Многих доставляли в госпиталь слишком поздно; состояние других ухудшалось вследствие мучительной перевозки на простых телегах. Мало у кого повязки были из бинта или марли — чаще всего на это шли разорванные нижние рубашки, потные, несвежие. Поэтому гнойных ран было очень много.

...Бурденко, осмотрев раны молодого солдата, которого только что положили на операционный стол, начал оперировать.

—      Господин профессор, вас просят, — обратился к нему подошедший дежурный врач.

—      Занят!—коротко бросил в ответ Бурденко.

—      Но, господин профессор, прибыл генерал-адъютант, его высочество принц Ольденбургский...

—      А хоть сам господь бог! — Бурденко резко обернулся к дежурному врачу. — Зовите его сюда, пусть его высочество полюбуется, в каких условиях мы работаем.

—      Принца сюда, в операционную? — с ужасом переспросил дежурный врач.

—      Да.

Врач в замешательстве удалился. По-видимому, он не решился пригласить принца в зал, где остро пахло гноем, где у залитых кровью операционных столов работали врачи с красными от бессонницы глазами, где то и дело раздавались громкие стоны раненых.

Принц Ольденбургский был в царской армии верховным начальником санитарной и эвакуационной части. Этот сановный вельможа, как ядовито заметил однажды Бурденко, «разбирался в медицине чуть похуже, чем некоторое животное в апельсинах». Его визиты в госпитали не приносили никакой пользы и только отрывали врачей от дела.

«Приехал, наверное, с «виолончелистом», — продолжая оперировать, подумал Николай Нилович.

«Виолончелистом» называли начальника санитарной службы армии, отставного генерала. Неплохой музыкант, он абсолютно ничего не смыслил в военно-медицинском деле.

Через несколько минут к Бурденко подошел другой врач.

—      Его высочество просит вас пожаловать к нему, — сказал он Николаю Ниловичу.

—      Передайте принцу: пожалую, только когда закончу операцию. И не мешайте мне больше! — вдруг закричал он на врача.

Бормоча извинения, тот быстро отошел.

Завершив операцию и наложив повязку, Бурденко как был — в забрызганном кровью халате, резиновых перчатках и белой шапочке — вышел к начальству.

—      Простите, ваше высочество, я был занят на операции, — сказал он.

Принц Ольденбургский при появлении Бурденко только кисло улыбнулся.

—      О, это пустяки. Мы с генералом ждали совсем недолго. А как идет работа? — обратился он к Николаю Ниловичу.

—      Работаем очень напряженно, — ответил Бурденко,— вот уже почти сутки идет непрерывный поток раненых. Может быть, вы пройдете по госпиталю, посмотрите операционную?

Принц поспешно отказался. Оказывается, верховный начальник санитарной части не выносил вида человеческой крови...

Гнев и возмущение, переполнявшие душу Бурденко, наконец-то вырвались наружу.

—      Ваше высочество! Военно-санитарное управление работает безобразно, из-за этого гибнут тысячи раненых...