Главный хирург Н. Н. Бурденко

Бурденко привел примеры героического выполнения своего воинского долга. Санитар-комсомолец Иван Коку-люк спас жизнь десяткам раненых. Этот санитар работал на поле боя несколько суток, отказываясь от смены. Санитарный инструктор комсомолец Кравченко спас жизнь младшему лейтенанту Александрову, бойцу Иванову, сержанту Охрименко. Большую отвагу проявил на поле боя санитарный инструктор комсомолец Иван Богдан, награжденный орденом Красной Звезды. Он вынес из огня трех тяжело раненных бойцов, лежавших у самых вражеских окопов. Огонь был настолько силен, что санитарный инструктор вынужден был по меньшей мере раз двадцать менять направление, чтобы проползти пятьдесят метров, отделявших его от раненых.

В то же время фашистские снайперы, писал Бурденко, охотятся за нашими санитарами. Немецкие пилоты специализируются на обстрелах санитарных машин и поездов. Впервые за все время существования организации Красного Креста ее официальный знак — красный крест, знак призыва к пощаде раненых — стал мишенью для фашистских пулеметчиков и стрелков.

С этими гневными обличительными словами Николай Нилович обратился через «Комсомольскую правду» к молодым воинам Красной Армии, и прежде всего к санинструкторам-комсомольцам, призывая их не оставлять на поле боя ни одного раненого, напоминая, что товарищеская выручка всегда была священной традицией русских воинов.

По заданию правительства Бурденко руководил расследованием преступлений фашистских захватчиков в Смоленской и Орловской областях. Кроме того, он возглавлял специальную правительственную комиссию по установлению обстоятельств расстрела немцами военнопленных польских офицеров в Катынском лесу.

…В Смоленск Бурденко прибыл сразу же после изгнания оттуда вражеских войск. Густая пелена дыма обволакивала развалины города. Весь центр, все общественные здания, большие дома были взорваны и сожжены. Из 8 тысяч домов уцелело на окраинах несколько сот. Разрушенные электростанции и водопровод, искалеченные трамвайные пути, уничтоженный железнодорожный узел — таким предстал Смоленск глазам своих освободителей.

Все лечебные учреждения, школы, музеи, памятники старины древнего Смоленска — все было стерто с лица земли фашистами. Не ограничиваясь этим, они решили держать под угрозой смерти всех, кто вступит в город и после его освобождения: улицы были минированы.

Комиссия тщательно подсчитала стоимость разрушенного и разграбленного. Она исчислялась многими сотнями миллионов рублей.

«Но есть еще более страшные цифры, — писал тогда Н. Н. Бурденко в «Правде». — Эти цифры вообще не выразишь ни в каких суммах.

Я имею в виду те сто тридцать пять тысяч зверски замученных и уничтоженных оккупантами мирных жителей Смоленска и военнопленных, трупы которых мы обнаружили в восьмидесяти семи ямах-могилах города и его окрестностей.

Специальная комиссия судебно-медицинской экспертизы, работу которой мне было поручено возглавить, произвела эксгумацию и судебно-медицинское исследование трупов в местах погребения. Комиссия установила, что оккупанты систематически истребляли советских граждан, зверски убивали их ударами по черепу, отравляли их газом, морили голодом, прежде чем отправить свои жертвы в могилу…»

В только что освобожденном Орле была такая же картина. Скелеты домов еще дымились. В разных концах города то и дело земля сотрясалась от взрывов: взлетали в

воздух дома, оставленные в качестве «приманки», — с минами замедленного действия.

Первая забота Бурденко была обращена на спасенных — мирных советских людей и раненых бойцов Красной Армии. Они нуждались в медицинской помощи, и Бурденко, не медля ни часа, организовал ее.

В эти же первые дни в разговорах с уцелевшими жителями Орла стали выясняться страшные подробности зверств, которые чинили здесь гитлеровцы. Массовые казни в лагере и в тюрьме, расстрелы тысяч мужчин и женщин…

Несколько дней Бурденко руководил раскопками могил, сам обследовал трупы, сам вглядывался в тела маленьких ребятишек, которых, как было установлено, гитлеровцы закапывали в землю живыми. Он был в эти дни, как никогда, молчалив и сосредоточен. До глубины души его потрясли огромные масштабы злодеяний.

Нужна была большая физическая и нервная выдержка, чтобы до конца выполнить свой долг, хладнокровно, с объективностью ученого-эксперта, подсчитать все до единой человеческие жертвы, раскрыть всю страшную механику фашистской фабрики смерти.

Возвратившись в Москву, Бурденко обратился к войнам-фронтовикам с взволнованными словами:

«Дорогие братья! Великое счастье выпало на долю нашего поколения, стоящего на рубеже двух эпох. Нам привелось пережить, всем существом своим перечувствовать ломку старых отношений между людьми и рождение новой жизни народов, населяющих обширную территорию нашего Отечества. Эта новая Россия, созданная светлым гением Ленина… сейчас в грандиозных, невиданных в истории человечества боях отстаивает свое право на существование.

Мы имеем возможность сравнивать. И мы со всей определенностью говорим: «Эта Россия не может не победить!»