Главный противник

— Кто работал с Ростиславом в неполном составе? — при этом он осмотрел своих старцев.

Один из них, путая слова на русском и не очень внятном чужом языке, пробормотал:

— Неужели... Сатклихо со-задам па лиару... самобытно... вел-рикрум па лэт'аби.

Сатклихо при этом, казалось, лишился дыхания. Потом механически перевел:

— Неужели Сатклихо не видит, что юноша сам...

— Пытается продвинуться дальше? — закончил за него Ростик. И сам чуть не потерял дар речи. Оказалось, что слова чужого языка могли быть для него ясны. Звучали, хоть и не совсем по-русски, но очень, очень близко к нему.

— Видишь, Сатклихо, он очень способный, — удовлетворенно проговорила одна весьма пожилая женщина, которую старцы обычно замечали лишь в самых крайних случаях и которая на «заседания» являлась не аккуратно.

— Он такой способный, что, пожалуй, ты права, Бетрахо, нужно думать о том, чтобы он не пережег свои способности раньше времени.

Так Рост обнаружил, что в его сознание вкладывается что-то помимо его воли и почти незаметно для него. Но еще более удивительное открытие он сделал, когда, как-то выйдя в осеннюю степь, вдруг обнаружил в себе способность произносить такие звуки, о существовании которых еще пару недель назад не подозревал. Вернувшись в Храм, он раздобыл зеркало и попытался заглянуть себе в глотку — недаром был сыном врача. И вот что обнаружил — глотка очень красная, верхнее нёбо сделалось слишком высоким, а от произношения самых обычных слов возникали боли, словно при ларингите.

Отозвав на вечерних занятиях Сатклихо в сторону, он спросил его:

— Послушай, вы не пытаетесь изменить природу моего тела?

— Конечно пытаемся, — удивившись, впрочем, довольно искусственно, признался старец. — Было бы смешно, если бы мы работали с... живым раствором, каким является человек, и не попытались сделать его более... изменчивым.

— Изменчивым? В каком смысле?

— Ты не сможешь выучить Единый язык, если мы не поможем тебе... в минимальной степени. Уверяю тебя.

— Единый язык... — слова звучали хорошо, как обещание безопасности. Кажется, именно они и убедили Ростика, что все, что с ним происходит, правильно. — Ладно, раз уж вы на это решились, лучше будет продолжать.

Сатклихо улыбнулся и даже слегка поклонился, приветствуя такое решение.

— Без сомнения, мой друг, — проговорил он странно изменившимся голосом.

Лишь заметив это, Рост осознал, что всю фразу без исключения старец проговорил на Едином. Но она была понятна. И к этому теперь следовало привыкать, хотя ощущение было странным — словно после привычной, предположим, пресной еды, его угостили чужеземными, очень пряными и острыми кушаньями, например грузинскими. Но ясность мышления, точность выражений в описании окружающего мира при этом не терялась.

Рост вздохнул, он и не знал, что это возможно. Лишь теперь, когда первый эксперимент так быстро и так... успешно завершился, Ростик начал подозревать, что главные открытия ему только предстоят.

Глава 5

Зима в том году наступила неожиданно. Просто как-то раз Фоп-фалла улегся на дно, резко ослабив свою активность, а Рост понял, что ощущает это, не выходя из дома. Вероятно, потому, что довольно долго жил в поле внимания этого чудного морского растения-зверя.

С этого же вечера прекратились массовые купания аймихо после наступления темноты, при свете костров... Удивительно, откуда они столько плавня брали такие костры жечь? А еще через пару дней наступила зима. Даже снег выпал, и у самых береговых камней образовалась корочка непрочного, прозрачного в разводах льда.

Аймихо сразу засобирались. Сатклихо объяснил это просто:

— По снегу налетает борым. Они опасаются оказаться у него на пути.

— Боятся?

— Опасаются.

— А почему раньше не уехали? — спросил Рост. — Ведь вы все должны чувствовать приближение холодов.

— Мы чувствуем. Только нам работа с тобой не позволяла. И кроме того, нужно было перенаправить ручьи, чтобы они потекли по прежним руслам.

— Понятно. Что-то вроде уборки мусора, — усмехнулся Рост, но шутки не вышло.

— Мусора мы оставляем мало. А с ручьями следует поступать еще аккуратней, — серьезно ответил старец.

— Ясно, — Рост изобразил на физиономии сложную гамму чувств. — Значит, мы расстаемся до следующего года?

— Почему? Учение продолжится. — Сатклихо подумал немного, внимательно вглядываясь в Ростика. — Если ты, Ростислав, нас не подведешь, то присутствия остальных старцев для инициализации уже не потребуется. Я все сделаю сам.

Рост понял, что и в его жизни что-то изменилось окончательно.

— Теперь ты будешь обрабатывать меня в одиночку?

Сатклихо потупился.

— Не совсем... — Он посмотрел на один из трех факелов, которые стали жечь главным образом для тепла, хотя в кухне топилась еще и печь. — Если позволишь, мне будут помогать дочери.

Рост выглянул за порог оборонительного тамбура Храма, сделанного для того, чтобы никто не мог, проскочив сразу все двери, оказаться в большом зале. По снегу, свежему, как выбеленная простыня, к его дому двигалось человек пятьдесят. Некоторые несли мешки со снедью, кто-то волок подобие санок, груженных домашней утварью. Рост занервничал.