Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

Красильников всегда утверждал, что арест Полещука был заслугой Второго и Седьмого главных управлений КГБ. Однажды один из его подчиненных сообщил, что американцы готовятся к проведению какой-то операции. Красильников решил бросить все имеющиеся силы на американцев и поручил это мероприятие своему заместителю Валентину Клименко.

В тот вечер, когда работник ЦРУ оставил для Полещука «камень», наполненный деньгами, у основания опоры линии электропередачи, Клименко пустил за этим сотрудником резидентуры около 20 машин наружного наблюдения и около 40 оперативников. Работая такими большими силами, служба наружного наблюдения могла вести слежку с дальних дистанций, не приближаясь более чем на 500 метров. После того как была зафиксирована закладка тайника, оставалось только ждать, кто за ним придет.

КГБ позаботился о том, чтобы до ЦРУ дошла информация о том, что провал Полещука произошел благодаря хорошей работе службы наружного наблюдения и Второго главного управления. В Вашингтоне, Бонне и, может быть, еще в других загранточках офицерам КГБ говорили, что находившийся в нетрезвом состоянии подполковник КГБ был арестован после того, как установленное за ним наблюдение зафиксировало обработку им тайника. Эта информация через агентов ЦРУ в этих резидентурах вскоре дошла до американцев.

Однако ЦРУ всегда в ней сомневалось. Может быть, эта версия была дезинформацией КГБ? Как случилось, что нужная Полещуку квартира неожиданно появилась на рынке? Не было ли это специальным трюком, чтобы заманить его в Москву[24]?

10

Ковентри, Виргиния. 15 августа 1985 года

Перевод Юрченко на уединенную конспиративную виллу в окрестностях Фредериксберга, штат Виргиния, далеко за пределами 25-мильной зоны свободного передвижения советских дипломатов, работающих в Вашингтоне, позволил упорядочить работу с ним. Большой дом на одну семью, с водоемом, расположенный на участке площадью в несколько акров, — были созданы идеальные условия. В Октоне шпионы-туристы просто выводили Меданича из себя, но во Фредериксберге их появление было маловероятно. Теперь здесь появлялись только те, у кого было реальное дело к Юрченко.

У полковника КГБ установился определенный распорядок, и работа с ним перешла в ту стадию, которая у профессионалов называется «контрразведывательным опросом». Юрченко оправдывал надежды. Суета, возникшая в связи с его информацией о том, что Эдвард Ли Ховард, вероятно, является агентом КГБ, улеглась после того, как, наконец, к делу подключилось ФБР. Бюро решило пока не арестовывать Ховарда и даже не опрашивать, но за ним было установлено наблюдение.

Второй агент КГБ, упомянутый Юрченко, работник АНБ в Вашингтоне, который предложил свои услуги в 1980 году, пока не был установлен. Однако уже стало ясно, что он выдал сверхсекретную и невероятно дорогостоящую операцию ВМС США, «Айви беллз», связанную с подключением к советскому подводному кабелю. Провал операции вызвал активный поиск этого агента. Юрченко многократно опрашивали по этому поводу, и он просмотрел большое количество фотографий сотрудников АНБ. Полковник принимал участие в первом контакте с этим «добровольцем», который пришел в советское посольство где-то между 1977 и 1979 годами. Даже помог замаскировать этого человека, сбрив ему бороду и тайно вывезя из посольства вместе с группой русских рабочих. Но он не узнал этого человека на предъявленных ему фотографиях.

Тем временем Юрченко отступил от своих первоначальных утверждений в отношении унтер-офицера ВМС США Томаса Хайдена, якобы бывшего советским шпионом, с которым он встречался на пустынном пляже к югу от Рима. Теперь он говорил, что с самого начала считал Хайдена провокатором. Чувствуя отсутствие интереса к Хайдену у тех, кто его опрашивал, он сделал правильный вывод, что Хайден был подставой. Юрченко плавно изменил свою линию и теперь говорил, что еще до отъезда из Москвы подозревал Хайдена, но ему нужен был предлог для поездки за границу. Арест Джона Уокера и вероятность того, что Хайден станет его заменой, означала, что Советы просто не могли пройти мимо этого военно-морского связиста. Теперь он выдавал за шутку свою прежнюю просьбу к ФБР не расстреливать Хайдена, который хотя и был опасным шпионом, но оставался хорошим человеком.

Опрос Юрченко постепенно сместился из области непосредственных интересов ЦРУ в части выявления агентуры КГБ в эзотерическую область деятельности контрразведки КГБ в Москве. Юрченко стал рассказывать о химических средствах, используемых КГБ для наблюдения за разведчиками ЦРУ в Москве.