Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

Моя жена Мари-Катрин действительно была готова ехать в Пакистан. Pied-noir[43], родившаяся в Марокко, она провела большую часть своей жизни в переездах между Францией и Африкой. Мы встретились с ней в Лагосе, где она преподавала во французской школе. В 1983 году она переехала ко мне в Хартум, и в 1984 году мы поженились. В качестве «свадебного подарка» Кейси ускорил процесс натурализации Мари-Катрин с семи лет до десяти дней. Для нее Пакистан не составит проблему.

Лэнгли. 19 мая 1986 года, 10:15

Краем глаза я видел, что Джек Платт дежурит у моего кабинета, ожидая момента войти, как только я закончу говорить по зеленому защищенному телефону (явный сигнал моего желания уединиться, который даже Джек Платт не решался проигнорировать). Как только я положил трубку, он проскользнул мимо секретаря и положил мне на стол стопку документов.

— Шеф, мне надо быстро подписать все это. Очень срочно.

Обычная непринужденность Платта на этот раз казалась несколько скованной. Я начал мельком просматривать бумаги, инстинктивно чувствуя, что Платт не случайно торопился как раз тогда, когда Гербер был в отъезде и я исполнял обязанности начальника.

— Садись, Джек. У тебя ведь есть для меня минутка?

— Конечно, но это очень срочный вопрос, а я видел, что ты очень занят и…

— О’кей, Джек, — сказал я, пододвигая стопку бумаг. — Я не тороплюсь.

Сверху лежала стандартная заявка на «оперативную командировку» в Гайяну с использованием любого вида транспорта, «наземного, морского или воздушного». На ней уже была требуемая виза латиноамериканского отдела, и я подписал ее без особых колебаний. Перейдя к другому флажку, указывающему место для подписи, я взглянул на документ и отложил ручку.

— Это что еще за чертовщина, Джек?

— Это заявка на получение полуавтоматического охотничьего ружья «винчестер» тридцатого калибра с оптическим прицелом 4 х 40, футляра с велюровой обивкой и 50 патронов к нему, — Платт перечислил эту номенклатуру монотонным голосом правительственного чиновника по снабжению.

— Я знаю, что это ружье, Джек, но, прежде чем я подпишу это, ты объяснишь мне, кого ты собираешься убивать.

— Это для «Монолита». Мы с Рэнкином едем в Гайяну поработать с ним. Хороший парень, и это может размягчить его. Он заядлый охотник.

— Из этого что-нибудь выйдет? Или вы с Рэнкином просто дрочите друг друга?

— А кто, б… может это сказать? Каждый делает, что может. И ты действительно можешь подписать это, поверь мне и сделай это.

Я знал, что «Монолит» был давней совместной разработкой ФБР и ЦРУ, еще с тех пор, когда в 70-х годах он работал в советском посольстве в Вашингтоне. Платт тогда был «полевым» оперработником, причем неплохим, пока проблемы с алкоголем не заставили его отправиться на реабилитацию. Теперь он уже лет пять был «сухим» и никак не мог отказаться от своей прежней привычки постоянно проверять систему и ее руководителей.

— Ты можешь сказать мне, почему такая спешка?

— Мне надо успеть купить ружье и сегодня же отправить его в Гайяну. Вот почему спешка. В прошлом году «Монолиту» уже делали там вербовочное предложение, и теперь мы с Рэнкином собираемся проверить, не надумал ли он.

— И ты решил, что тебе для этой операции именно сегодня утром понадобилось ружье? Или ты думаешь, что, поскольку Бэртон Гербер сегодня утром уехал, со мной легче будет иметь дело?

— А ты как считаешь? — Платт впервые улыбнулся.

— Думаю, что ты ждал, пока Гербер уедет, чтобы подкинуть мне это. Почему? Дело в ружье, операции или в том, что ты приводишь Гербера в бешенство этой своей ерундой?

— Да.

— Что да?

— Это ружье, это операция, это я и все эти чертовы заморочки нашего шефа. Но это стоит свеч.

— Сколько времени ты пытаешься сделать этого парня?

— Кого? Гербера?

— Черт побери, Джек, перестань морочить мне башку!

— Мы работаем по этому парню довольно последовательно лет шесть или семь. Я, наверное, уже раз сто вербовал его.

— Он тебе давал что-нибудь?

— Он все еще любит меня.

— Что это значит, чертпобери?

— Это значит, что он не бежит в укрытие каждый раз, как любая другая ж…па из КГБ, когда видит меня.

— А он пытался тебявербовать?

— Может быть, однажды. Спросил меня, как я буду себя чувствовать, если он предложит мне перейти на его сторону. Я спросил: ради чего? Чтобы провести остаток моей жизни в этих е…ных очередях за хлебом? После этого он уже никогда меня не спрашивал.

— А что Гербер думает об этой разработке?

— Наверное, не хочет слышать о ней.

— Почему? Из-за самой разработки или из-за твоего участия в ней?