Главный пульт управления

– Тима, чакры – это каналы, по которым идет общение человека и космоса, – заметил Мамчин. – Как это ты их прочистил?

– Руками! Я Боксеру нос хорошо прочистил. Вместо носа у него свинячий пятак образовался. Ну, понятно, он в обиде ходит… И я бы ходил, если б мне, кто так чакры зачеканил!

По поводу того, кого ждали секаченковские ребята в кустах около ателье, у майора возникли определенные сомнения. Он подумал, что бойцы могли там ждать совсем и не гражданина Топталова. А, например, некоего москвича, ни на волосинку не отличимого от майора Мимикьянова. Но вслух он этого не сказал, повернулся к Мамчину и спросил:

– Шура, слушай, а когда к тебе Чапель заходил?

Мамчин задумался.

– Ну, где-то в шесть вечера.

– Только не в шесть! – с важным видом влез в разговор Тима, – Позже! В шесть ты еще здесь сидел!

– Да? – повернулся к нему Мамчин. – Почему так думаешь?

– Как почему? – Тима поднял глаза к потолку. – Я ровно в шесть часов сюда припилил, как мы и договаривались! Все часы шесть часов показывали! – Топталов указал рукой на стенку мастерской, увешанную различными настенными часами – от антикварных ходиков с бегающими котиными глазами до маленьких круглых танковых часов и больших вокзальных.

– Ай, Тима! – махнул рукой Мамчин. – Меньше пить тебе надо, вот что я тебе скажу. Не «шесть» на часах было, а «пять»!

– Пять? Почему пять?.. – поскреб затылок Тима. – Да, я вроде помню шесть… – озадаченно забормотал он.

Мамчин резким движением поставил мензурку на стол, обратил взор на Тиму и с нажимом произнес:

– Тима, ты чай попил? Давай мотор мотай! – кивнул инженер в сторону рабочего стола. – Время-то осталось сколько? Сейчас Ираида прибежит, опять крик поднимет!

– Иду! – с бодрым видом хорошего солдата, который радостно откликается на любой приказ командира, сказал Тимофей и поднялся из-за стола.

Мурлыкая старую песенку о трех танкистах, Тима взгромоздил на жестяную поверхность рабочего стола блестящий цилиндрический электрический двигатель от стиральной машины. Окинув его взглядом, он по-охотничьи прищурил один глаз, и тут же удовлетворенно хмыкнул, словно, обнаружил в прорези прицела жирную утку.

С заводской территории долетел гудок маневрового тепловоза: Ву-у-у! Ву-у-у! В его голосе совсем по-человечески звучал обращенный к кому-то вопрос.

– Слушай, – обратился Ефим к Мамчину, – а куда Чапель после тебя идти собирался? Не говорил, случайно?

Александр Михайлович задумался, потер свой гладкий купол.

– Да, вроде бы, говорил… – не слишком уверенно произнес он.

– Не вспомнишь, куда? – безразличным тоном спросил майор.

Мамчин, вспоминая, на секунду прикрыл черными ресницами зрачки, и сказал:

– По-моему, к Генералу…

– К Генералу?

– Да, точно, – Александр Михайлович ласково потер себя по полированной макушке. – К Гергелевичу!

«Гергелевич в свое время десять лет проработал начальником ведущего отдела в СКБ «Экран», – подумал про себя Ефим и спросил:

– Не сказал, зачем?

– Ну, они, вроде, когда-то вместе работали… Навестить, наверное, хотел.

Майор дожевал один кружок пахнущей чесноком колбасы и взял другой. Поднося ко рту, спросил:

– Шура, а чего ты милиционерам не сказал, что у тебя Чапель был? Ведь Чапель-то пропал, неужели не знаешь?..

– Ну, почему не знаю? Знаю, конечно… Так, ко мне никто из милиции и не приходил… Меня никто и не спрашивал… Я думал, что после меня его еще многие видели, ну, Генерал, например, Гарри Григорьевич… Так что, с моих слов, милиции, – какая польза?

Майор поставил на стол пустую оранжевую мензурку.

– Шура, это уж милиции решать, есть от твоих слов какая польза или нет, а не тебе! – глядя в летнее окно, сказал он. – Твое дело – сообщить органам, все, что знаешь, а уж им решать, представляет твоя информация какую-нибудь ценность или нет!

Мамчин пожал сильными плечами, сомкнул пару раз черные щеточки ресниц и с виноватым видом произнес:

– Ну, не подумал я, Ефим Алексеевич… Надо было, конечно, в милицию зайти! Эх, наша лень матушка!

Ву-у-уй! Ву-у-уй! – донесся с завода голос маневрового тепловоза. Но теперь в его интонации звучал уже не вопрос. В его высоком голосе явственно ощущалось раздражение. Или даже гнев.

13. Майор заключает союз

Ефим вышел на улицу и сразу зажмурил глаза от солнца.

– Добрый день! – неожиданно услышал он. – Пройдемте со мной.

Ефим открыл глаза.

Перед ним стоял крепкий молодой парень в джинсах и рубашке с короткими рукавами. Парень, как парень. Лет двадцать пять, не больше. Скорее всего, спортсмен. На вид даже приятный.

Только вот почему-то смотрит с плохо скрытым превосходством. Будто майор имел привычку постоянно брать у него по мелочи в долг, а отдавать только после усиленных напоминаний. Но, в конце концов, это – не преступление. Как хочет, так и смотрит. А вот уши неожиданного собеседника майору не понравились всерьез: они были слишком маленькие для внушительной черепной коробки, надутые и крепко закрученные, как огородные улитки.