Главный пульт управления

Майор всмотрелся в его лицо. У него мелькнула мысль, а не разыгрывает ли его этот человек? Ее сменила другая: а, в своем ли уме начальник службы безопасности радиоэлектронного холдинга?

И тут вдруг мимикьяновская Интуиция подала голос. Резко и твердо. «Нет, – сказала она, – сидящий рядом человек – не сумасшедший. Вольтемир Николаевич Миногин находится в здравом уме и твердой памяти. И, все им сказанное, – правда».

От этих беззвучных слов майору Мимикьянову стало не по себе.

– И, как же вы представляете координацию наших действий? – безразличным голосом спросил он.

– Обмен информацией, – деловым тоном ответил начальник службы безопасности «Спецприбора». – Мы должны найти Чапеля. Для этого нужно выяснить, куда он уехал? А, может быть, он и вообще никуда не уезжал и скрывается здесь, в поселке. Обмен информацией – вот, что необходимо! Будем сотрудничать, майор?

– Будем, – заверил Ефим.

На самом деле, майор готов был обмениваться информацией о ходе поисков Чапеля только с одним человеком.

Этим человеком являлся он сам.

Больше ни с кем, если не считать собственного начальства, обмениваться информацией майор Мимикьянов не собирался.

Он оторвался от созерцания своей пивной кружки и посмотрел вдаль, на лежащий ниже поселка завод.

Там, над темными цехами высились малахитовые кроны старых тополей. Желтый маневровый тепловозик медленно тянул за собой платформу с колесными парами, похожими на большие опустевшие катушки для ниток. А совсем далеко, в самой старой части завода, в голубой дымке угадывалась стоящая на пьедестале задиристая «тридцать четверка».

В годы войны эти машины выкатывались из цехов Машиностроительного, грузились на железнодорожные платформы и уезжали на запад. На военных полях Европы им не было равных. Основной танк вермахта «Т-4» уступал нашей машине по всем показателям. У немецких панцеров не было основных качеств, которыми создатели наделили русский танк. Ни широких зубастых гусениц, презирающих любую осеннюю распутицу. Ни звероподобного дизеля, неудержимого в атаке. Ни крепкой цельнолитой башни, надежно защищающей экипаж Ни мощного орудия, на километровой дистанции прошивающего борта немецких танков.

В конце сорок первого года Гитлер кричал на своих военных промышленников: «Если не можете дать моей армии такую же машину, как этот русский танк, то хотя бы скопируйте «тридцать четверку»! Уж это-то вы, надеюсь, можете?» Однако даже с такой задачей конструкторы, инженеры и управленцы-организаторы третьего рейха справиться не смогли. Подобного танка им не удалось создать до самого конца войны.

«Ви-и-иу! Ви-и-иу! – свистнул желтый маневровый тепловозик на территории завода. Ефиму показалось: растерянность и недоумение звучали в его живом голосе.

«Что же это за странный прибор сделали конструкторы СКБ «Экран», – спрашивал себя майор, – если такой серьезный и трезвый человек, как Вольтемир Николаевич Миногин считает его опаснее атомной бомбы и даже станка, печатающего доллары?»

14. Генерал отвечает майору

Солнце заполняло генеральская столовую без промежутков, как вода аквариум.

Сам Генерал в задумчивости сидел за большим столом. На столе – белая скатерть, прочерченная жесткими складками. Перед Генералом – лист бумаги. Рядом – одинокий карандаш с черным любопытным носиком.

Домработница Гергелевича – Генриетта Павловна, хорошо знавшая Ефима, впустила его в квартиру. Она показала рукой в сторону столовой и, сказав: «Я – в магазин на минуту», закрыла за собой дверь.

– Гарри Григорьевич, можно к вам? – громко произнес Ефим.

Гергелевич поднял длинное лицо, похожее на морду породистой лошади, несколько секунд смотрел на майора с недоумением. Только через несколько долгих секунд он пришел в себя, вернувшись из неведомых миров. Тогда он улыбнулся, обнажив крупные лошадиные зубы:

– Ефим Алексеевич! Давненько ты не появлялся. Я даже тебя не сразу узнал! Ну, проходи, проходи, чего стоишь?

Ефим шагнул прямо в солнечный сироп.

– Генриетта! – крикнул хозяин. – Генриетта Павловна! Чайку нам!

– Ее нет, она в магазин ушла, – сказал Ефим, подходя к столу.

– Ну, тогда я сам сделаю, – начал приподниматься с большого стула Генерал, правда, без особого желания.

– Да, не нужно, Гарри Григорьевич! – остановил его майор, садясь на стул с высокой спинкой. – Не беспокойтесь. Я не надолго.

Гергелевич откинулся на спинку стула:

– А чего такая спешка?

– Дела.

– Да? Ну, хоть присядь!

Ефим опустился на стул рядом с хозяином дома.

Гарри Григорьевич никогда не служил в армии, не имел воинских званий, но прозвище было точным. Он был высок и строен, несмотря на возраст, а его тщательно вылепленная голова походила на голову породистой лошади. При первом взгляде на Гарри Григорьевича хотелось назвать именно Генералом. Прозвище отвечало и его служебному положению. До выхода на пенсию доктор наук Гергелевич занимал в СКБ «Экран» должность начальника отдела № 1.