Главный пульт управления

Гергелевич приехал в Сибирь из подмосковья лет за десять лет до закрытия конструкторского бюро. Он уже тогда являлся доктором физико-математических наук. Говорили, что Гергелевич крупно повздорил с начальством головного Конструкторского бюро. Назначение в СКБ «Экран» являлось для него выходом из какой-то сложной карьерной ситуации. После ликвидации бюро, он в подмосковье почему-то не вернулся, так и остался в поселке. Хотя в городе Жуковском у него оставалась жена.

– Как у нас вообще дела-то? – спросил Ефим. – На философические посиделки собираетесь?

Майор намеренно употребил название «философические посиделки», как всегда называл воскресные или вечерние встречи четырех жителей поселка и примкнувшего к ним Ефима, сам Генерал. Этим майор хотел подчеркнуть: он все помнит, и по-прежнему считает себя членом их компании.

– Ну, а чего ж, собираемся, – кивнул Гергелевич. – Нас, зауральских интеллигентов хлебом не корми, дай на философические темы поспорить…

«Смотри-ка, Гергелевич себя совсем в сибиряки записал!» – отметил про себя майор.

– Кто мы, откуда мы, зачем мы? Как все устроено, да откуда взялось?.. – продолжал Гарри Григорьевич. – Академиков за бороды потаскать – это мы любим! Особенно, если они далеко, и сдачи дать не могут… Собираемся, конечно. Правда, сейчас реже…

– Почему реже?

– Да, у каждого какие-то дела появились… Тима Топталов и тот целыми днями делами занят…

«Знаем, какими делами он занят… – подумал Мимикьянов. – Проверкой объема поллитровых бутылок занимается, да чакры встречным полудуркам чистит…»

– Ты вот тоже, сколько уж не заглядывал!.. – с упреком в голосе произнес Гергелевич.

– Служба! – развел руками Ефим.

– Служба службой, а старых друзей забывать негоже! – сделал из пальца восклицательный знак Генерал.

Майор вздохнул и склонил повинную голову:

– Ну, виноват, Гарри Григорьевич, виноват!

Генерал прощающе махнул рукой:

– Да, ладно, это я так, ворчу по-стариковски!.. Что я не понимаю, что ли? Сам в этой системе сколько оттрубил! Хоть погоны и не носил, а все равно! Знаю: как начальству приспичит, тут не то, что про философию забудешь, свой собственный телефон не вспомнишь.

– Это точно! – сочувствуя самому себе, поддакнул майор.

– Ну, говори, чего пришел, да еще не надолго? Дело, какое, что ли? – принял серьезный вид Генерал.

– Да, есть дело, – кивнул прощенный майор.

– Ну! Говори, не тяни коня за я… за хвост, – как всегда вовремя поправился воспитанный Гергелевич.

– Дело, вот какое, – сказал Ефим, – скажите, Гарри Григорьевич, в минувшую пятницу, где-то около шести часов к вам Чапель Юрий Федорович не заходил?

Гергелевич почему-то сморщился, обнажив зубы-лопасти:

– Заходил, – ответил он. – Ровно в шесть.

– В шесть?

– Да. Если быть точным, в шесть ноль одну, – со скрытым самодовольством ответил Генерал.

– Откуда такая точность? – с шутливым удивлением спросил Ефим, хотя на самом деле, ему было не до шуток. – Вы ведете журнал посетителей квартиры, Гарри Григорьевич? С отметкой прибытия – убытия?

Генерал засмеялся и махнул рукой:

– Какой там журнал! Все мои журналы в далеком прошлом! Нет, Генриетта курицу в духовке запекала… С помидорами! И таймер на шесть часов поставила. Сама пошла к Ираиде за какой-то выкройкой, а меня попросила курицу из духовки вытащить, как таймер пипикнет. Я только курицу вытащил, а тут – звонок в дверь: Чапель.

– А вы что, знакомы с ним?

– Знаком, – кивнул Генерал. – Еще по Москве. Он тогда в управлении вооружений генштаба работал.

«Странно, – отметил Ефим, – но эта строчка трудовой биографии Чапеля в имеющихся материалах почему-то отсутствует».

– И он долго у вас пробыл?

– Да, нет, – наморщил лоб Гергелевич. – Не долго. Минут пятнадцать, от силы.

Майор подумал, как ловчее составить слова, и произнес:

– Гарри Григорьевич, простите за такой вопрос: а он к вам зачем приходил – просто вспомнить прошлое или с каким-нибудь делом?

Бывший конструктор обратил к сине-зеленому окну породистое лошадиное лицо, приподнял левую бровь, снова повернул голову к майору и сказал:

– Спрашивал, можно ли в домашних условиях собрать одно изделие…

– Какое изделие?

Гергелевич смял на один бок свои лошадиные губы и замолчал. Потом произнес:

– Да, неважно. Прибор один электронный.

– Это уж не ГПУ ли? – спросил Мимикьянов.

Гарри Григорьевич удивился. Его редкие брови взметнулись на лоб, а квадратные губы вытянулись в трубку.

– Ну, допустим, ГПУ, – сказал он.

– И, что же вы ему ответили?

Гарри Григорьевич взял со стола карандаш, повертел его в руках и начал рисовать на листе бумаги, под строчкой формул, солнце – кружок с отходящими от него во все стороны прямыми линиями.

– Ответил, что это не возможно, – кончив рисовать, сказал он.

– Так ли уж не возможно? – наугад спросил майор.

Генерал собрал складки на переносице.