Главный пульт управления

– Ну, видишь ли, Ефим Алексеевич, в чем дело… Принцип работы ГПУ в СКБ не знал никто, за исключением главного конструктора, и еще двух человек. Но никого из них уже нет на свете. Люди, знаете ли, смертны, Ефим Алексеевич. Всем остальным сотрудникам бюро давались задания по конструированию отдельных деталей и узлов! Отдельных! Во что целое, все эти узлы и детали объединяются, никто из сотрудников «Экрана» не знал.

– А, если кто-то самостоятельно додумался до принципа работы ГПУ, а? – не отступал майор.

– Ну… – задумчиво протянул Гергелевич. – Это вряд ли… Нет, не возможно! – стукнул он ладонью по столу. – Тут нужен особый ум! Не нормальный, такой как у академика Дороша. В смысле, не обычный ум! А такие люди рождаются раз в столетие, да и то… не в каждое!

– А все-таки… – не отступал Ефим. – Можно в домашних условиях самостоятельно собрать этот пульт управления?

Генерал посмотрел в окно, подумал и медленно произнес:

– Конструкционная сложность ГПУ не так уж и велика, она примерно соответствует общему уровню развития современной техники. Но прежде чем собирать прибор, надо же знать, для чего он предназначен… А я, все-таки полагаю: обычный человек додуматься до принципа работы ГПУ не в состоянии… Нет, – решительно закончил он, мотнув головой.

Ефим обвел глазами солнечную комнату, остановился взглядом на переносице хозяина столовой и спросил:

– Ну, а вы, Гарри Григорьевич?

Они молча смотрели друг на друга.

– Что – я? – наконец, произнес Генерал.

– Вы-то принцип работы ГПУ знаете?

Гергелевич опустил взгляд.

– Нет, я тоже не знаю… – он посопел лошадиным носом, а потом негромко добавил: – Хотя, кое о чем догадываюсь… Я, все-таки, работал начальником ведущего отдела.

– О чем догадываетесь? – волчьей хваткой вцепился в старого скакуна Мимикьянов.

– О принципе работы ГПУ… – Гергелевич потер сухие ладони, будто озяб. – И скажу тебе: это такая идея… Такая идея! Ее, даже подготовленному человеку понять и принять трудно… Почти не возможно!

Ефим пальцем нарисовал на скатерти то ли вложенные один в другой концентрические круги, то ли мишень, и тихо произнес:

– И что, этот ГПУ очень опасен?

– Опасен? – переспросил Гарри Григорьевич, бросил взгляд в летнее окно и ответил: – Так опасен, что опаснее и не бывает…

Он оборвал себя на восходящей интонации, будто кто-то под столом наступил ему на ногу или даже незаметно сунул кулак под ребра.

В наполненной светом столовой будто бы повисло напряженное, полное скрытой опасной энергией, электрическое поле.

Генерал пожевал губами и, вскинув глаза на Мимикьянова, сказал:

– Ефим Алексеевич, говори прямо: ты хочешь узнать, не собрал ли я ГПУ на своей кухне?

– Хочу, – неожиданно для себя брякнул Ефим.

Гарри Григорьевич потер большой подбородок и ответил:

– Нет, я его не собирал.

В комнату ворвался перестук вагонных колес. Это по железнодорожному пути, проходящему рядом с поселком, бежал поезд.

Так-это-так-это-так-это… – выговаривали его вагоны на рельсовых стыках.

На стене перед глазами Ефима висели две фотографии.

На одной из них было снято через телескоп полное солнечное затмение. Пылающий круг звезды был закрыт черным диском луны. И вокруг этого диска сияла солнечная корона – потоки лучей, испускаемые поверхностью звезды в холодный Космос. На соседней фотографии была степь. Над ней плыли по летнему ярко-синему небу белые, полные влаги облака.

Мимикьяновская Интуиция вела себя так тихо, словно она покинула родной дом и уехала в отпуск.

Раздался уверенный стук женских каблуков. В комнату вошла Генриетта Павловна. В руках у нее находился поднос. Она принесла чай.

15. Генерал нарушает табу

Мать Генриетты Павловны Эссель работала экономкой у первого главного конструктора СКБ «Экран» академика Дороша.

Она была коренной сибирской немкой. Ее предки попали в эти края еще в далекие времена Екатерины Великой, переселявшей за Урал безземельных саксонских крестьян.

Говорили, что отцом Генриетты был кто-то из немецких военнопленных, работавших после войны на строительстве здания конструкторского бюро.

В пятьдесят шестом, вскоре после того, как последним пленным солдатам разрешили вернуться на родину, у нее родилась дочь, которую она назвала Генриеттой.

После окончания профессионального училища, готовящего поваров, Генриетта всю жизнь проработала в заводской столовой. Она дважды была замужем, один раз – не удачно, второй раз – напротив, – очень удачно, но любимый муж погиб в автомобильной аварии.

Когда в поселке появился одинокий доктор наук, Генриетта Павловна начала подрабатывать у него экономкой. Ходили слухи, что в его большой квартире она выполняла не только обязанности не только наемной хозяйки. Но отношения с ней Гергелевич не оформлял, и семейной парой они по улицам поселка не ходили.