Главный рубильник (сборник)

– Третий шлюз, – чуть слышно раздалось в ушах. Это был голос Шаки. Голос умирающей Шаки. – Придурок, иди через третий внутренний шлюз. Первый и второй заблокированы. Здесь только я.

Внешние створки третьего шлюза были пробиты в трех местах насквозь, и пока Трап ждал компрессии, которая продолжалась на пять минут дольше необходимого, через них свистел накачиваемый воздух. Когда внутренние створки расползлись, Трап оказался в коридоре жилого отсека. И здесь все было залито кровью. В мигающем свете вырванного из потолка светильника он заметил Шаку. Она сидела, привалившись к стене. Колпак скафандра ее был разбит, на животе чернело пятно.

– Привет, Трап, – с трудом выдохнула Шака. – Ты все-таки выбрался? Помоги мне.

Он рванулся к ней, на ходу отщелкивая клипсы собственного шлема, но она только поморщилась, прикусила губу и выдохнула.

– Нет. Не это. Все, что могла, я себе уже вколола. Нет, окажись я в главном госпитале гвардии, возможно и протянула бы еще немного, но не здесь. Внутренности превратились в месиво. Да. У них имеются не только разрядники. Мой карабин, кстати, унесли. А меня оставили. Помирать оставили. Это, кстати, не самый плохой вид смерти. Найди мне пару волокон. Найди мне дозу, Трап. Вторую в моей жизни. Я хочу вспомнить.

Он растерянно огляделся. Здесь трупов было шесть. «Одиннадцать минус шесть – пять. Плюс Армик. А где Будалла? Где Кафша?» – щелкнуло в голове. Да, конечно, телохранители Армика не сидели на дури, он не держал при себе отбросы, но дурь у них имелась всегда. Не могли они остаться в стороне от золотой речки, текущий через пальцы их босса, явно должны были урвать себе золотые волоконца.

Волоконца обнаружились у третьего. Лежали в прозрачном пакетике, прикрепленном к внутренней стороне манжета рубашки. Таким этого телохранителя Трап и помнил; вечно сверкающим белоснежной улыбкой, которая стоила тысячи кредиток, и вечно поглаживающим правой рукой запястье левой. Там все и хранилось.

– Давай сюда, – прохрипела Шака, забрала из пальцев Трапа пакет, рванула его зубами и словно с последним вздохом всосала в себя содержимое.

Ее лицо порозовело через минуту. Она с усмешкой взглянула по почерневший живот, протянула руку Трапу, с некоторым усилием поднялась.

– Сколько у меня есть времени?

– Если это вторая доза, то минут тридцать, – прикинул Трап.

– Нам хватит, – кивнула Шака. – Дай-ка мне один из разрядников. Нет, давай два. Эти сволочи ранили Будаллу в ногу и, как мне кажется, контузили. Утащили его с собой. Насчет Кафши не знаю, мы отвлекали внимание. Она должна была ликвидировать большую спасательную капсулу. Странно, не правда ли, ни на одном балкере давно уже в комплекте нет спасательных капсул, но узлы их отстрела содержатся в идеальном состоянии? В пыль все! Все-таки дурь, это прекрасно! – она коснулась черного пятна, стряхнула на пол осыпавшуюся обугленную плоть. – Ты знаешь, если бы у меня была во рту доза в тот момент, когда бы мне отрубали голову, я покатилась бы по своим делам вот с этой же самой улыбкой. Их надо убить, Трап.

Глаза Шаки стали большими, наполнились слезами.

– Их надо убить, Трап, кто бы они ни были, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Трап.

– Кто бы они ни были, – повторила Шака и медленно пошла по коридору.

Она погибла через пять минут. Шагнула в командирскую рубку и принялась отщелкивать разрядами оставшихся телохранителей Армика, вздрагивая от разрывающих ее тело выстрелов, пока очередная пуля не попала ей в голову. Трап, не ожидавший от Шаки столь безрассудной атаки, подхватил уже мертвое тело, но сам стрелять не стал. Сразу за пятью подстреленными телохранителями он увидел Кафшу. Руки и ноги ее были стянуты кабелем, лицо разбито, волосы растрепаны. Из-за ее плеча выглядывал Армик. Связанный Будалла валялся тут же.

– Ну? – Армик встряхнул пленницу, заставив ее поморщится от боли. – Бросай разрядник.

Трап отбросил в сторону оружие.

– Теперь шагай вперед, – Армик расплылся в улыбке. – Да. Ногой. Отбрасывай оружие ногой. И это. И это. Все отбрасывай. И тела. Оттаскивай тела в сторону. В другую сторону. Не медли. Не люблю грязь. Работай, Сухой, а то ведь покалечу девчонку. Вы все, что ли, такие идиоты? План номер два… Ведь желтоволосая-то как миленькая бросила оружие, чтобы спасти своего милого! Как и ты, Сухой. Когда же вы поумнеете? А, Сухой? Или все-таки Резкий?

«Милого», – запомнил Трап.

Кафша не говорила ни слова. Морщилась от боли, стискивала зубы, но не говорила ни слова.

Когда все трупы были уложены у стены, Армик бросил Кафшу. Бросил ее на связанного Будаллу. Она не выдержала боли, вскрикнула. Шевельнулся и милый парень Будалла.

«Жив, – отметил про себя Трап. – Пока жив».

И замер.

В рубку вошла его мать.

Она тоже была одета в легкий зеленый скафандр. В руке у нее был небольшой, покрытый копотью контейнер. Мать скользнула по лицу Трапа равнодушным взглядом, взглянула на лежавших рядом с Армиком пленников, произнесла недовольным голосом:

– Когда же ты, наконец, повзрослеешь?

Она сказала это Армику.