Главный рубильник (сборник)

– Звуки издавали цветы. Или плоды, как их называли некоторые. Похожи они были именно на цветы. Они распускались на крайних ветвях гебариана, выпускали лепестки-трубки и издавали звуки, подчиняясь которым весь гебариан перебирался с места на место, цеплялся за грунт, высасывал из бурлящей атмосферы нужные вещества и наполнял ими трубки цветка-плода. Затем однажды плод отрывался, откатывался в сторону, раскрывался и превращался в новый гебариан. Теперь гебариан больше не цветет. Все свои силы он тратит на наполнение щупальцев корпорации первосортным пивом.

– Но почему? – поразился Ламер.

– Корпорация нашла звуковой код, который заставил гебариан вырабатывать пиво! – воскликнула Марта. – Не спрашивайте, как она это сделала. Я этого не знаю. Я знаю только одно. Тридцать лет назад на Гебу прибыла экспедиция акустических исследований, которая финансировалась корпорацией. Ее участники прошли карантин, и я собственноручно осматривала их багаж, я сама видела звуковые файлы, но не могла и предполагать, что в них смерть гебариана. Ученые установили оборудование, выпустили шланги, включили акустику на полную громкость, и целый лес сбросил цветы и переключился на изготовление пива. А затем новые экспедиции, новые исследования. Последние экспедиции не нашли на планете ни одного цветущего гебариана. Более того, я сомневаюсь, что даже при возможном уходе концерна с Гебы, гебариан способен восстановиться. Если только через мучения, похожие на те, которые испытывала я, когда у меня перестали брать кровь. Именно поэтому корпорация не может ограничить производство пива, и поэтому ей необходим этот сертификат!

– Но, – Ламер задумался, – отчего вы решили, что у этих цветов был разум?

Марта достала пачку сигарет, закурила.

– Многое рассказывали очевидцы. То, что не пишут в официальных отчетах. Когда корпорация еще только подбирала звуковой режим, гебариан пытался противодействовать. Он разрушал оборудование, отгонял гебариан без цветов, пытался заглушить звук акустической установки. Его действия были действиями разумного существа, который охраняет свой мир. Но он оказался бессилен перед мощью звука корпорации. И сбросил цветы.

– Но даже если все и так, – осторожно начал Ламер, – то корпорация сама себе обрекает. Не существует вечных организмов. Если гебариан перестал размножаться, значит, скоро «Атлантика» останется без доноров.

– Только не думайте, что там работают дураки, – усмехнулась Марта. – Прежде чем опутать трубопроводами планету, они выяснили, что гебариан прекрасно размножается черенками. И никуда уже потом не убегает.

– Что же делать? – задумался Ламер.

– Ничего, – ответила Марта. – Теперь уже ничего.

06

– Ну вот, – развел руками Диггере, увидев в пластиковом коридоре Ламера с чемоданом в руках. – Впрочем, я не удивлен. Чего вам делать на этой Гебе? Через час лайнер уйдет на центральную, и вы забудете про наше захолустье как про страшный сон!

– Какое же это захолустье? – улыбнулся Ламер. – Пивная столица вселенной. Особенно теперь, после того как я подтвердил обоснованность претензий корпорации на ISO9001. Чего уж, независимо от того, каким путем получается пиво, важен, прежде всего, результат. А результат говорит сам за себя. Волшебный вкус. Неповторимый напиток! Разве корпорация виновата, что эти растения не приживаются нигде, кроме Гебы?

– Растения? – усмехнулся Диггере. – Теперь уже да, это – растения. Я приехал сюда еще ребенком, вместе с родителями. Потом они отправили меня на центральную, чтобы я выучился на врача, а пока меня не было – погибли. Я не знаю обстоятельств их гибели. В корпорации мне сказали, что ураган разрушил жилой модуль. Возможно, что так оно и было. Но когда я еще жил вместе с ними, у нас был в модуле настоящий гебариан. Отец принес только что упавший плод, устроил что-то вроде аквариума с гебарианской атмосферой и разговаривал с ним. Целый год. Отец был слабым человеком, хоть и талантливым. Он считал, что его задвинули в самую глушь. Много пил… Гебариан к тому времени вырос. У него появился цветок. Я еще был слишком мал, но мне кажется, что он отвечал отцу. Отец сохранял эти разговоры в файлах. По крайней мере, те звуки, которые издавал цветок. А потом стал угощать его пивом. Вливал в лепестки.

– А потом? – спросил Ламер замолчавшего Диггере.

– Потом начались скандалы, – продолжил Диггере. – Мать прятала пиво, и пиво для отца стал делать гебариан. Он издавал какую-то мелодию, ряд звуков, приглушенный толстым стеклом аквариума. Растение начинало выделять жидкость, цветок собирал ее и выливал в емкость. Однажды даже я попробовал это, преодолев брезгливость. Это было настоящее пиво.

– Это все? – спросил Ламер.

– Все, – ответил Диггере. – Родители отвезли меня на Центральную, сдали в интернат, сами обратились в корпорацию «Атлантика» с образцами пива, сделанного гебарианом, аудиозаписями его звуков, и в составе специальной экспедиции корпорации вернулись на Гебу. Потом их не стало. Остальное несложно предположить.

– Вы пытались что-то выяснить? – поинтересовался Ламер.