Главный университет. Повесть о Михаиле Васильеве-Южине

Однажды Южин, работая над статьей для одного из первых номеров газеты, увидел вошедшего в редакцию вихрастого юношу. Он положил на стол Голубкова какие-то листки и что-то быстро проговорил; затем, обернувшись ко всем, передал привет от рабочих Иваново-Вознесенска и Ярославля, тряхнул своей могучей шевелюрой, суетливо попрощался и вышел.

Южин подошел к столу Голубкова, посмотрел на рукописи. Статья «Памяти Ольги Михайловны Генкиной, убитой черносотенцами в Иваново-Вознесеиеке 16 ноября» была подписана Лапиным, Другая рукопись — корреспонденция из Ярославля — была подписана просто именем Емельян. Да это же он, его одесский знакомый! Южин пожалел, что не узнал паренька сразу.

— Он сейчас в Москве? — спросил Михаил у Голубима.

— Приехал на денек из Ярославля…

Южин продолжал писать статью. Еще вчера договорился он с Шанцером, что посвящена она будет росту сознательности рабочего класса.

«Больше сознательности, товарищи!» — написал он заглавие. А дальше уже все сложилось в уме, каждый абзац, каждая фраза…

Статья эта была написана в один присест, и с особым чувством он подписался: М. Южин.

В эти дни Михаилу Ивановичу стало ясно, что революционный пафос, митинги, речи, воодушевление захлестывают его, а нужно делать гораздо больше. Масштабы событий оказались крупнее, чем можно было предполагать.

Видимо, это ощущал не только Южин. Не знал отдыха и Марат. День и ночь заседал то Московский коми-чет, то Совет, то Федеральный комитет по руководству восстанием, в который вошли от большевиков он и Южин. Жизнь ставила перед руководителями МК новые и новые вопросы, и на каждый из них нужно было ясно ответить.

Нет, не мог примириться Южин с решением комитета по поводу Ростовского полка. Ведь другой раз такой случай может не представиться…

О событиях в этом полку стало известно накануне заседания Московского комитета РСДРП. Солдаты восстали против командиров и предложили свои услуги Совету. Как уговаривал Михаил Марата воспользоваться волнениями ростовцев, чтобы немедленно начать восстание! Он помнил, что говорил Ленин но поводу завоевания армии во время событий на «Потемкине». Но Московский комитет высказался против немедленного выступления. Да, против большинства МК Марат, не пошел, а Южин с огромной горечью сказал: «Товарищи, это самая большая ошибка, которую мы совершаем сейчас». МК ограничился воззванием по поводу событий в Ростовском полку: «Товарищи! Царскому правительству с каждым днем труднее приходится. Последняя опора его — войско тоже поколебалось и начинает прямо восставать против него. После Севастополя, Кронштадта, Пятигорска, Риги и Самары заволновались войска и у нас в Москве. В Ростовском полку удалены все офицеры, сняты все правительственные караулы, — казармы и оружие в руках восставшего полка.

В других войсках тоже неспокойно.

Не сегодня-завтра, может быть, настанет решительный день, когда войска… выйдут на улицу. Близок, быть может, день решительного боя. Готовьтесь же, товарищи, к тому, чтобы оказать помощь нашим товарищам солдатам. Готовьтесь к тому, чтобы и всеобщей стачкой, и другими мерами помочь нашим товарищам и дружным натиском свергнуть общего врага. Организуйтесь, готовьтесь к решительному бою!»

Михаил Иванович перечитывал это. воззвание, и ему казалось, что в нем как раз проглядывает какая-то нерешительность, в то время как настала пора действий. А в начале декабря Южин убедился, что благоприятный момент был действительно упущен…

…В начале декабря… Не могли тогда предположить ни Марат, ни он, Михаил, что столь безжалостной окажется к ним судьба, что они, стоявшие во главе Московского комитета партии в самый сложный период подготовки революционного восстания, не смогут выйти вместе с рабочей Москвой на баррикады, что нелепый, глупый, слепой случай вышибет их из седла, как всадников на скаку.

Только накануне состоялось заседание Московского комитета РСДРП, которому суждено было стать историческим: на нем было принято решение о вооруженном восстании. Делегации рабочих завода Гужона, фабрик Шмита, Мамонтова, Прохоровской мануфактуры, Брестских железнодорожных мастерских сказали, что их дружины вооружены и готовы к сражению против царизма…

Голосование, на котором настояли рабочие, сомнений не оставило ни у кого.

Наутро по всей Москве были расклеены прокламации — воззвание комитета РСДРП:

«Товарищи! День решительного сражения с правительством наступил. Правительство шибко зазналось. Слишком нагло действует. Поэтому собрание представителей сознательных товарищей социал-демократов всей Москвы, созванное МК РСДРП, решило начать всеобщую политическую стачку для борьбы с правительством…»

Ах, если бы знать, что произойдет той темной, жуткой московской ночью в Косом переулке за Страстным монастырем! Если бы знать… Но разве могли предположить два большевика, два опытных подпольщика, что один из участников совещания, эсер Переверзев, приведет за собой «на хвосте» целую ораву жандармов. Сколько раз помогала им ночь, сколько раз была их верной союзницей, а тут…