Главный врач

Подходя к кабинету заведующего отделением, Наталья заметила, как оттуда быстро вышла женщина с подозрительно тощей хозяйственной сумкой. Постучав и не дождавшись ответа, Наталья толкнула дверь. Заведующий, моложавый холеный мужчина, торопливо пряча что-то в ящик стола, не менее торопливо предупредил: «Я занят». Занят… Наталья прикрыла дверь. Ей было стыдно за своего коллегу. Понимает ли он, что делает? Конечно, понимает. Но он привык к этому, как привыкают сантехники к рублевым подачкам за свой обычный повседневный труд. Сказывается ли на качестве лечения то, «благодарят» или не «благодарят» врача коробкой конфет или бутылкой коньяку? Вряд ли. Наталья уверена, что Вера Терехова не может «отблагодарить» своего целителя. Не потому, что у нее нет достатка. Просто далеко живет. К ней никто не приезжает, а сама она прикована к постели. И тем не менее ее лечат точно так же, как и тех, кто тайком вручает врачу подарки. Так в чем же тогда дело? Почему даже те, кто вслух бичует этот порок, забывают, едва их постигнет несчастье, о безнравственности своих поступков или, по крайней мере, стараются не думать о них и стыдливо, пряча глаза, суют врачу ту же бутылку коньяку. На робкий, чисто ритуальный отказ врача отвечают: «Ну что вы, это же символический пустяк». Все это настолько глубоко укоренилось в повседневность, что ни дающая, ни принимающая сторона поступить иначе уже не могут. Одинокая старая женщина из медвежьего угла, если только волею судьбы приходится ей попасть в больницу, из кожи вон лезет, добывает всяческими путями «приличный» сувенир, чтобы только не выглядеть белой вороной в глазах таких же, как она, горемык. Сама Наталья не брала подношений, но другие работники больницы, это она точно знала, от них не отказывались. С того времени, как была назначена главврачом, уже несколько раз собиралась крупно поговорить об этом с сослуживцами. Да все никак не получалось. То времени не хватает, то не все в сборе. Теперь же решила, что больше не станет откладывать этот разговор.

Наконец дверь отворилась.

— Вы ко мне? — спросил холеный мужчина. На его лице не было и тени смущения.

— Да. Я главврач Поречской больницы, — представилась Наталья. Она умышленно не сказала «участковой». Пусть думает, что Поречская больница это солидное медицинское учреждение и с его главврачом следует считаться. Заведующий недоверчиво окинул Наталью взглядом. Тем не менее, пригласив в кабинет, учтиво пропустил ее вперед.

— Слушаю.

— Прошу вас коротко рассказать о состоянии здоровья Веры Ивановны Тереховой.

Заведующий предложил Наталье кресло. Сам сел напротив, еще раз изучающе посмотрел на Наталью, стал перекладывать на столе истории болезни, листки бумаги, зачем-то переставил с одного места на другое перекидной календарь. По этим несуетливым, но бесцельным движениям угадывалось, что время у него есть и что он готов уделить достаточно внимания симпатичной посетительнице.

— Вы не очень торопитесь? — спросил заведующий.

— Меня ждет девочка в холле.

— Дочь?

— Дочь Тереховой.

— Без присмотра девочку оставлять, конечно, нельзя. Отведите ее к мамаше, а сами возвращайтесь сюда. Я подробно расскажу вам о Тереховой. Кстати, она вам родственница?

— Пациентка.

— Минуточку. — Заведующий разыскал историю болезни Веры. Пробежал глазами по одному из вклеенных листов и спросил: — Вы, извините, не Титова?

Догадливым оказался заведующий.

— Да. Наталья Николаевна.

— Мне тем более будет приятно поговорить с вами. Я в курсе. Знаю, что вы были первой, кто поставил Тереховой правильный диагноз.

Наталья вернулась в холл. Оксанка напряженно сидела на стуле и оглядывалась по сторонам. Непривычной для нее была обстановка.

Увидев Наталью, девочка спрыгнула на пол и побежала навстречу:

— А где мама?

— Пошли к твоей маме.

В палате, где лежала Вера Терехова, была еще одна женщина. Она-то и помогала Вере. Наталья ожидала, что Оксанка сразу же бросится к маме. Но, удивительное дело: девочка прижималась своим крохотным тельцем к ногам Натальи и несмело продвигалась к койке, с которой на нее ошеломленно смотрела мать. Конечно, дома все было бы иначе. Но здесь другая обстановка, незнакомая женщина. Вера не верила своим глазам. Да может ли такое быть, чтобы кто-то ее навестил? Ну, Наталья еще куда ни шло. Но чтобы взять с собой и Оксанку! И все-таки ее родная малышка здесь, рядом. Сколько времени ушло, как они не видели друг друга? Месяца два, не меньше. Крепилась, крепилась Вера, а все же сдержать слез не могла.

— Не обращайте внимания, — словно оправдываясь, проговаривала она, бабьи слезы — что дождевая вода. Они льются и когда муторно на душе, и когда хоть краем, да проглянет солнышко.

— Ну, как наши дела? — спросила Наталья. — Болит спина?

— Да нет. Теперь вроде бы легче.

— А ходить пока не получается?

— Может, и ходила бы, да врачи не разрешают. Надо, говорят, чтобы соли рассосались.