Главным калибром – огонь!

– Я сам прекрасно всё вижу, Оскар Викторович, – отозвался Алексеев, продолжая наблюдать за противником. – Иван Константинович, поднимите-ка сигнал: поворот на три румба вправо. А затем телеграфируйте Рейценштейну – пусть тот немедленно отворачивает со своими крейсерами на ост. Флажный сигнал Николай Карлович, наверное, не разглядит в таком дыму. Разойдёмся с врагом на контркурсе.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, – кивнув, командир броненосца отошёл чуть в сторону, отдавая соответствующие распоряжения подчинённым.

– Евгений Иванович, а что мы станем делать, если японские броненосцы повернут на ост и обрежут нам курс? – спустя какое-то время поинтересовался начальник эскадры.

– Этого не произойдёт, дорогой мой Оскар Викторович, – усмехнувшись, погладил свою бороду наместник. – Адмирал Того Хэйхатиро храбр и умён, учился в Англии, постигал военно-морскую науку на примерах Коллингвуда и Нельсона. Повернув строго на ост, Того вновь попадёт под огонь наших береговых орудий. Десятидюймовки с Золотой горы понаделают новых дырок в японских кораблях, а мы, в свою очередь, вновь сманеврируем и проскочим к крепости под берегом. При любом раскладе самураи останутся с носом.

Генерал-адъютант оказался полностью прав. Меньше всего японский командующий хотел сейчас повернуть обратно и ещё раз пройтись под огнём береговых батарей противника. Четыре попадания в «Микасу» и столько же в «Асахи» свидетельствовали о неплохой подготовке русских артиллеристов. Видимо, боги всё же хранили сынов Страны восходящего солнца, так как ни один вражеский снаряд не нанёс каких-нибудь весьма серьёзных повреждений. На «Фудзи» вскоре исправили горизонтальную наводку носовой башни, и броненосец вновь был готов к бою на все сто процентов.

С другой стороны, совершив тактическую ошибку, Того никак не мог первым вступить в бой с русской эскадрой. Единственное, что смог придумать японский адмирал – скорректировать курс и увеличить ход своего отряда до шестнадцати узлов, чтобы быстрее выйти из зоны поражения береговой артиллерии.

Корабли Камимуры и Рейценштейна разделяло всего шестьдесят кабельтовых, когда на «Палладе» подняли сигнал: поворот восемь румбов на ост «все вдруг». Четвёрка крейсеров – в голове отряда шёл «Боярин» – разом отвернула в сторону, освобождая акваторию для боя линейных сил.

Отдадим должное вице-адмиралу Камимуре – он быстро сообразил, что его крейсера оказались между 1-м боевым отрядом и русскими броненосцами, и ему предстоит столкновение с более сильным противником. Теоретически командующий Второй эскадрой мог совершить поворот влево, сделав «crossing the T», но русские легко могли бы парировать этот маневр аналогичным поворотом, разойдясь с врагом без выстрела. Если бы противник, наоборот, повернул вправо, желая принять бой на параллельных курсах, то скупое зимнее солнце стало бы светить в глаза японским наводчикам. Несмотря на численное превосходство сынов Страны восходящего солнца, их корабли стали бы для врага очень хорошей мишенью.

Кроме всего прочего, имелся один важный психологический фактор: уйдя из-под Порт-Артура без хорошего боя с менее сильной русской эскадрой, японцы как бы признавали превосходство северных варваров в смелости и тактической хитрости. Для адмиралов Того и Камимуры это означало бы серьёзный подрыв их авторитета и репутации, чего нельзя было допустить ни в коем случае.

«Идзумо» дал первый залп с сорока пяти кабельтовых, целясь по «Цесаревичу». Пять минут спустя флагман Камимуры перенёс огонь на идущий концевым «Пересвет» и продолжал обстрел этого броненосца до самого конца первой фазы боя.

Остальные японские крейсера разобрали цели довольно-таки бестолково, постоянно перенося огонь с одного корабля противника на другой. Не исключено, что здесь определённую роль сыграл тот факт, что в русском строю сразу четыре броненосца шли под адмиральскими флагами. Видимо, командиры японских крейсеров посчитали это военной хитростью, призванной ввести их в заблуждение, поэтому стреляли преимущественно по головному и концевому кораблям эскадры.

– Ваше высокопревосходительство, враг открыл огонь! – возбуждённо воскликнул начальник эскадры. – С такой-то дистанции!

– Пора бы и нам ответить, – выразительно посмотрел на Григоровича наместник. – Иван Константинович, голубчик, повелите стрелять по супостату.

– С превеликим удовольствием, ваше высокопревосходительство, – отозвался капитан 1-го ранга, давным-давно готовый к такому обороту событий. – Лейтенант Ненюков, огонь!

После недолгой пристрелки в пару-тройку снарядов броненосец содрогнулся от полного бортового залпа. Из стволов носовой башни главного калибра выплеснуло буро-жёлтое облако кордитного дыма. Грохот орудий безжалостно ударил по барабанным перепонкам всех стоявших на мостике «Цесаревича». Следом за флагманом открыл огонь идущий в кильватере «Петропавловск», за ним и остальные мателоты.