Главред: назад в СССР 3

— Лично я национализма и сепаратизма не увидел. Только зацикленного на себе и своей идее молодого человека, который, если его направить в нужную сторону, мог бы приносить пользу. Как раз в рамках тех самых процентов…

— Этим вы, Евгений Семенович, и занимайтесь, — вернул мне подачу Поликарпов. — На то вы и клуб создавали. Я с вами о другом хотел поговорить, как вы уже наверняка поняли.

— Известно что-нибудь? — спросил я, понимая, что чекист прекрасно знает, о чем речь.

— В городе объявлен план-перехват, — уклончиво ответил Поликарпов. — А вы еще не ответили на мой вопрос.

Он улыбнулся, пристально глядя на меня. Что-то он все-таки знает, вот только хочет сначала услышать мои соображения. Зря он — у меня их пока никаких нет.

— Зеленые «Жигули» трижды пытались подрезать нашу машину, — я начал рассуждать вслух. — Так что это точно не совпадение. И вторая машина, вылетевшая на встречку с дальником, тоже. Вот только если поначалу нас пытались напугать, то потом… больше похоже на желание угробить. Или как минимум покалечить.

— Вот и я так думаю, — кивнул чекист. — Все оказалось гораздо серьезнее, не находите?

— Слушайте, я журналист, а не следователь, — не выдержал я. — Почему вы задаете мне вопросы, на которые сами должны найти ответы?

— Пытаюсь понять, не собираетесь ли вы отступать, — неожиданно заявил Поликарпов. — Или все-таки испугались?

— Я не трус, но я боюсь, — я пожал плечами, цитируя известный фильм. — Однако бросать начатое не собираюсь. Надеюсь, вам этого достаточно, чтобы рассказать мне что-то еще?

— Обещаю, что буду держать вас в курсе, Евгений Семенович, — Поликарпов проигнорировал мой выпад. — Просто я хочу, чтобы вы кое-что поняли.

Он пристально посмотрел мне в глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли. Повисла тягучая тишина, нарушаемая лишь мерной работой двигателя. А потом чекист медленно проговорил:

— Организовать массовую провокацию, приведшую к драке возле ДК, могли и ваши доморощенные конкуренты из «Правдоруба». А вот спланировать и почти довести до ума ваше убийство… На это не каждый способен. Силы, средства — это весьма рискованно и затратно. Понимаете?

— Вы ведь нашли эти машины, — теперь я был твердо уверен.

— Еще когда подъехали к вам, — подтвердил Поликарпов.

— И зачем было тогда нагонять такого туману? — выдохнул я, показывая одновременно усталость и раздражение.

— Работа такая, — пожал плечами Евсей Анварович. — Хотелось понаблюдать за вами, послушать ход ваших рассуждений.

— Да говорите уже, — я потер пальцами лоб.

Навстречу нам проехала патрульная «Волга» с надписью «ГАИ». Проблесковые маячки были отключены, милиционеры явно ехали не на вызов.

— Зеленая «семерка» и вишневая «Лада Спутник», — принялся рассказывать Поликарпов, — были обнаружены брошенными на соседних улицах. Номера двигателей, скорее всего, перебиты — в ГАИ сейчас это выясняют.

— Понятно, — кивнул я. — То есть никаких следов?

— Я этого не говорил, — чекист покачал головой. — Будьте осторожны, Евгений Семенович. В следующий раз это может быть грузовик.

* * *

Чекисты подвезли меня к Пролетарской, шесть. К дому, где расположилась качалка Загораева. Огорошив меня новостью о подставных машинах, Поликарпов пообещал, что комитет теперь будет обеспечивать мою безопасность. И честно сообщил, что личности покушавшихся им пока неизвестны.

На душе было мерзко. На столбах еще висели светящиеся разноцветные лампочки, которыми украсили город к Новому году, люди гуляли, не обращая внимание на по-прежнему усиливающийся мороз. Чуть в стороне раздался грохот — я бросил туда быстрый взгляд и увидел, как с небольшой ледовой горки съезжает какая-то квадратная белая железяка. Из нее, как из башни танка, торчал силуэт мальчишки в пальто и огромной шапке-ушанке. Загадочное транспортное средство остановилось, к нему с визгом и криками побежали другие ребята. И тут я с улыбкой понял, что это. Стиральная машина «Белка». Кто-то ее выбросил, неисправную, а дети используют теперь вместо санок. С большой горки на ней кататься опасно, может перевернуться, да и просто зашибить кого-то своей массой. А с такой маленькой и пологой — даже весело.

Я вспомнил, как сам в детстве со своими друзьями катался на капоте от сто тридцать первого ЗиЛа. Садились на него вдвоем-втроем и съезжали с высокого берега Любицы прямо на лед. Капот разгонялся сильно — так, что ветер свистел в ушах, хлестал по лицу искристым снегом. И останавливался наш кустарный «боб»[23] в нескольких десятках метров от берега на толстом любицком льду. Самое сложное было потом затаскивать его обратно…