Главред: назад в СССР (СИ)

Коридор был заполнен страждущими, но я не услышал стонов и жалоб. Наоборот, люди словно бы пришли на тусовку, только разговоры велись о сосудах, давлении и влиянии рыбьего жира с касторкой. Поинтересовавшись у пробегавшей мимо медсестры, где найти регистратуру, я выдвинулся в подсказанном мне направлении.

— Здравствуйте! — бодро поприветствовал я пожилую медработницу в очках на цепочке, когда подошла очередь. — Мне к Ямпольской.

— Доброе утро, — улыбнулась старушка. — Вы записаны? Фамилию назовите.

— Кашеваров Евгений Семенович, — сказал я, и медрегистратор, кивнув, отправилась искать мою карточку.

— Четырнадцатый кабинет, по коридору налево, — вернувшись, она протянула мне кипу подшитых листков. — Доктор вас ожидает.

Признаться, я опасался, что мне сейчас придется высиживать огромную очередь, и к Ямпольской я попаду часа через два. Однако мне повезло: едва я подошел к нужному кабинету, оттуда выкатился тучный мужчина, на ходу вытирающий пот платочком, и над дверью приглашающе замигала лампочка.

— Кашеваров есть? — следом за пациентом выглянула молоденькая медсестра с длинной русой косой.

— Это я!

— Проходите.

И я прошел. С замиранием сердца, как в студенческой юности, выискал глазами Аглаю Тарасовну и, улыбнувшись, поздоровался. Она безучастно глянула на меня, кивнула и указала жестом на стул.

— Карточку отдайте медсестре, — сказала Ямпольская, и на меня словно ушат холодной воды вылили.

Красивой докторше было абсолютно все равно, что к ней на прием заявился главный редактор районной газеты в костюме-тройке, источающий ароматы «Шипра». Это было обидно, потому что в своем прежнем теле я бы и чувствовал себя по-другому, и выглядел соответственно. Эх, Евгений Семенович, не следил ты за своей фигурой, а мне теперь расплачиваться! Вот как можно в сорок выглядеть на пятьдесят плюс?

— Как себя чувствуете? — Аглая Тарасовна внимательно смотрела на меня своими глазами цвета свежей травы.

— Прекрасно, — ответил я. — Никаких обмороков, хоть в космос лети.

— В космос я вас точно не отпущу, — дежурно отмахнулась она. — Расстегните рукав, давление вам померяю.

От докторши приятно пахло фиалками или чем-то таким похожим. Ее движения были точны, а голос уверенный. Обстучав меня молоточком и проверив рефлексы в позе Ромберга, Ямпольская прописала каких-то таблеток и предложила вновь появиться через две недели. Я почувствовал, что вот он, момент истины.

— Предлагаю встретиться раньше, — уверенно заявил я, хотя внутри бушевал настоящий торнадо. — Наша газета готовит цикл статей о профессиях, и работники советской медицины у нас тоже в планах.

— Лучше напишите о профессоре Василии Васильевиче Королевиче, — тут же отсекла мою казавшуюся эффектной попытку Ямпольская. — Это мой учитель, так что правильнее будет рассказать читателям о нем, а не обо мне.

— Тогда кофе? — я включил все свое мужское обаяния.

— Не болейте, — Аглая Тарасовна словно меня не услышала, а медсестра тихонько хихикнула. — И жду вас на приеме через две недели. Не забудьте записаться.

— До свидания, — я вежливо поклонился и с достоинством удалился.

Вот так, значит? Что ж, нет таких крепостей, которые не взяли бы коммунисты. Особенно знающие о будущем.

Глава 16.

На утреннюю планерку я успел заранее, даже застал выходящего из приемной Бульбаша. Он улыбнулся, пожал мне руку и удалился к себе — как пояснил, дописывать с Зоей статью, пока оставалось время. А я вспомнил, что вчера наказал ему прийти за полчаса и отметиться у секретарши. Что ж, Виталий Николаевич, мое тебе искреннее уважение. Выполнил обещание.

— Валечка, планерку я переношу на десять, — сообщил я девушке. — Мне нужны все журналисты и фотографы. И свяжитесь, пожалуйста, с Федором Даниловичем, пригласите его тоже.

— Это который внештатник? — уточнила Валя.

— Он самый.

Трунова я тоже решил озадачить созданием фотобанка — с учетом особенностей работы без «цифры» любая лишняя пара рук придется к месту. А чтобы мне потом не объяснять каждому по отдельности, пусть все вместе слушают вводные на планерке и задают вопросы.

Пока я разбирал письма читателей, на которые по традиции отвечала газета, стрелки часов вплотную подобрались к десяти, и за дверью в приемной начал расти многоголосый шум. Я нажал кнопку на коммутаторе и сказал Вале, что сотрудники могут войти. И тут же дверь раскрылась, пропуская людской поток.

Журналисты здоровались, вежливо кивали и улыбались — всего третий день, а я уже отучил их относиться ко мне с почтительной осторожностью. И это прекрасно, потому что мне нужны не запуганные, а раскрепощенные сотрудники.

— Итак, уважаемые коллеги, начинаем собрание, — проговорил я, и все голоса замолкли. — На повестке дня у нас подведение промежуточных итогов и дополнительные задания.