Главред: назад в СССР

Уложив это в своей голове, чтобы в будущем не осталось недопонимания, я подписал накладные ручкой, протянутой мне секретаршей. Потом вспомнил еще один момент, которому не придавал значения, и решил уточнить:

— Валечка, а нас в Калининскую областную типографию не планируют переводить?

— Распоряжений таких не поступало, — осторожно ответила секретарша.

— Хорошо, Валечка, спасибо, — я решил побыстрее закрыть тему. — Я буду у себя, вызовите ко мне Бульбаша, пожалуйста.

Я зашел в кабинет, уселся в кресле и вновь погрузился в макет номера. На столе были ворохом разложены исписанные красным карандашом гранки, некоторые полосы были перечеркнуты, и я, выругавшись на самого себя, принялся наводить порядок. С учетом количества правок, которые я сделал вчера, макетов накопилось аж восемь, и теперь нужно было скомпоновать правильный.

Разобрался я быстро, отметив себе на будущее, что от черновиков нужно избавляться сразу же, чтобы потом не путаться. А потом подумал, что к моим задачам по развитию газеты нужно добавить еще кое-что, раскрыл блокнот на последней странице и, озаглавив ее как «Список дел», быстро начеркал несколько строк:

— вывести «Андроповские известия» на лучший областной уровень среди районок и дальше на всесоюзный;

— по максимуму сохранить ценные кадры в пока еще далекие, но неизбежные девяностые;

— скооперироваться с местной телерадиостанцией, чтобы в будущем объединиться в медиахолдинг;

— избежать ликвидации типографии.

Последний пункт, признаться, долго не приходил мне в голову, хотя его важность нельзя было недооценивать. В советские времена почти все газеты печатались в областной типографии, которая располагалась в Калинине. При ней же действовала почтовая экспедиция, откуда потом по всему региону развозились экземпляры изданий. У нас же, в Андроповске, районку печатала своя типография, которую запустили еще в первые годы советской власти на базе национализированной частной. От старой гвардии я знал, что это было жутко неудобно в плане логистики: наши грузовики отвозили готовую продукцию в Калинин — в газетную экспедицию. И уже оттуда «Андроповские известия» везли обратно «Почтой СССР». Но у нас еще печатались газеты из ближайших районов Подмосковья, и из-за этого типографию не закрывали. Потом ее все-таки «оптимизировали» в девяностых, потому что рачительного хозяина не нашлось. И вот это я как раз хочу исправить. Если все задуманное удастся, я сделаю печатный цех частью холдинга. Но это потом, а пока…

— Валечка, вы не забыли пригласить ко мне Бульбаша? — посмотрев на часы, я вызвал секретаршу по коммутатору.

— Евгений Семенович, — по голосу девушки я заподозрил неладное. — В общем… Он дома.

Я еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Туманные слова секретарши могли означать только одно: Виталий Николаевич снова пьян. Ведь если бы он вдруг заболел, Валечка бы так и сказала. Так что иных вариантов нет. Но как⁈ Как так получилось? Почему? Он же никогда раньше не напивался в день сдачи!

— Валечка, спасибо, — поблагодарил я девушку. — Свяжите меня с ним, будьте добры.

— Але, — послышался в трубке еле слышный голос умирающего человека. — Женя, это ты?

— Виталий Николаевич, твою в душу!.. — я не выдержал и на сей раз выразился непечатно. — Ты опять? Сегодня же сдача номера!

— Женя, не губи… — Бульбаш еле ворочал языком и с трудом подбирал слова, чтобы звучать более-менее адекватно. — Вчера распробовал «Киндзмараули», Степанычу сын привез из Тбилиси… И не удержался. Женя, мне плохо… Евгений Семенович?..

Мне стоило титанических усилий, чтобы не разораться, а потому я просто кинул трубку на рычаги и, схватив ненужный лист макета, в гневе смял его и швырнул в угол. Затем проделал то же самое со вторым, третьим, четвертым листами… На восьмом или девятом меня отпустило, и я принялся размышлять. Волнением, паникой и гневом проблемы точно не решишь. А потому в таких ситуациях, что бы ни случилось, нужно в первую очередь успокоиться. И заниматься проблемами с холодным рассудком.

Бульбаш сорвался накануне сдачи номера и продолжал, судя по всему, до самого утра. Толку от него сейчас ноль. И хорошо еще, что мы вчера выполнили большую часть работы — я не то чтобы чувствовал подвох, просто привык всегда создавать для себя некую подушку безопасности. Так сказать, на случай человеческого фактора. Однако помощь мне все же потребуется, потому что подписать газету в печать нужно не позднее восемнадцати ноль-ноль. Проверить, поправить при необходимости, дополнить разворот Бродова актуальными цифрами из госстата — на это уйдет время. Кстати, об Арсении Степановиче — это же он угостил падкого на зеленого змия Виталия Николаевича грузинским вином? Стоп! А не просто ли так?.. Додумать эту мысль я не успел.

— Слушаю! — я схватил трубку затрезвонившего телефона.

— Евгений Семенович, доброе утро, — вкрадчивым, но уверенным голосом заговорила Клара Викентьевна. — Я к вам с плохими новостями…