Глаз бури

– Что еще? – недовольно проворчал Туманов, забирая из длинных пальцев Иосифа клочок бумаги. – Имена… Женщины…Зачем? А, понял. Те, с которыми я… А тут, во втором столбце, что? То же самое? Почему? Нет, вот с М. я никогда…

– Второй столбец – это список амурных побед Ефима Шталь. Как видишь, совпадение почти стопроцентное.

– Вот это да! – изумился Туманов. – Выходит, если я из какой постели вылез, так он туда обязательно залезет…

– Или уже побывал в ней, – дополнил Иосиф. – И это полностью рассеивает мое первое подозрение. Где-то ты следуешь за ним, где-то – он за тобой…

– Но что ж это значит?

– А черт его разберет! – искренне воскликнул Иосиф. – Но что-то вполне может значить. Поэтому я тебе и говорю. Вспомни, нет ли в этом списке дамы, которая могла бы напустить на тебя молодого барона? Заставить его мстить тебе?

– Насколько я понимаю, Ефим не тот человек, который может озаботиться честью… да какая, к чертям собачьим, у них честь! И Шталь, судя по всему, знает это также хорошо, как и я! Да и зачем ему может понадобиться вся эта чепуха с каретами и прочим?!

– Вроде бы низачем. Если он, конечно, не действует на пару с графиней… Тогда Ефим может просто развлекаться из ее интересов. Какова, на твой взгляд, последовательность в этом случае?

– Последовательность чего? – не понял Туманов.

– Последовательность вашего с Ефимом пребывания в графининой постели, – невозмутимо пояснил Иосиф. – До? После? Одновременно?

– Черт побери! Откуда я знаю?! – заорал Туманов, взмахнул рукой и опрокинул стакан.

Видно было, что он с трудом удерживает себя от каких-то более разрушительных действий. Нелетяга слегка напрягся и убрал ноги со столика. Впрочем, голос его прозвучал где-то даже лениво:

– Ты только погляди, мой герцог, какой забавный расклад у нас с тобой получается. Спиритический сеанс и кража сапфира состоялись шестнадцать лет назад. На нем присутствовали вполне произвольно собравшиеся члены петербургского общества. И что ж вышло впоследствии? Абсолютно вне зависимости от совершенной кражи, спустя шестнадцать лет пятеро из шестерых присутствовавших на сеансе имеют некие основания ненавидеть кухонного дурачка Мишку, превратившегося за эти годы в миллионщика Туманова. А он-то как раз и спер Глаз Бури. Ну до чего ж хорошо, правда?

– Если бы спросили у меня, я бы предпочел немца, – упрямо и мрачно сказал Туманов.

– Да кто ж тебя спросит, мой герцог! – философически заметил Нелетяга, отщипнув винограда и снова водружая ноги на столик.

Глава 14 В которой Элен Головнина посещает игорный дом, Иннокентий Порфирьевич описывает приготовления, сделанные к новогоднему балу, а Софи Домогатская пытается принарядиться

– К вам дама просится, Михал Михалыч, – доложил Федька.

– Пошли к Прасковье…

– Михал Михалыч! – в Федькином голосе явственно прозвучал упрек. – Я же сказал: да-ама!

– Знакомая?

– Нет, говорит, что вы ее не знаете.

– Тогда скажи, что я уехал, заболел, умер, в конце концов…

– Михал Михалыч, ее слуга до того с Мартыновым базарил. Так что она знает, что вы на месте, и в добром здравии.

– Мартынова выгоню к чертовой матери! – прорычал Туманов. – Ладно, веди ее сюда.

– А дедку куда?

– Какого дедку? – не понял Туманов.

– Да слуга у нее – ветхий дед. Но такой боевой! Сказал, что если леди сошла с ума, то он пока в памяти и одну ее в наш греховный вертеп нипочем не отпустит, и пускай его сначала саблей на этом пороге зарубят, а уж потом… Мартынов и тот растерялся, спрашивал меня, есть ли у нас сабля…

– Леди? – в голосе Туманова явственно обозначился интерес. – Ну, давай ее сюда. Вместе с дедкой давай, раз уж иначе не выходит. Не рубить же в самом деле старого человека…

Элен шла по лестнице, часто оглядываясь и нервно протирая кружевным платком вспотевшие ладони. Бог весть, что она ожидала увидеть. Несчастных павших женщин? Проигравшегося дворянина с пистолетом у виска? Трудно сказать. Но что-то непременно ужасное. Ничего ужасного вокруг не наблюдалось. Обычная сдержанная суета публичного места до начала вечера или концерта. Слуги в ливреях, горничные со стопками салфеток и скатертей. У всех нормальные лица, ни у кого не растут хвосты или рога…

Элен разозлилась на себя за свой страх. Заодно она разозлилась и на старого верного Афанасия, который по пути почти сумел доказать ей, что само ее приближение к ненавистному Дому Туманова практически равноценно грехопадению первых людей.

Перед Тумановым Элен предстала с гордо поднятой головой и сосредоточенным, но вовсе не испуганным (как ей казалось) видом.