Глаз бури

– И вот, наконец, дамы и господа, мы добрались до самой вершины нашего с вами маленького благотворительного мероприятия! – возгласил Иосиф. – Всех попрошу внимания! Предлагается на продажу золотой парюр из рубинов и аметистов. Восемнадцатый век, Франция. Начальная цена – пять тысяч рублей. Кто даст больше, дамы и господа? Я в нетерпении! Чью восхитительную грудь украсит уже сегодня, сейчас этот шедевр ювелирного искусства?!

Подуставшие за время аукциона гости снова начали подтягиваться к сцене, приподниматься в креслах, пристально, наметанными взглядами, всматривались в яркое ожерелье, от которого веяло благородной стариной.

Софи отошла подальше, за колонны, к стене, и старалась не смотреть.

– Гляди! – прошептал почти ей в ухо невесть как оказавшийся сзади Туманов. – Я думаю, кто его пожертвовал, тот сейчас сам и купит. Вернет, так сказать, на место. Вещь-то, и правда, знатная.

– Да мне все равно! – Софи капризно повела плечом. – Я устала!

– Устала? Чего ж? – мигом встревожился Туманов. – Голова болит? Я и гляжу, блокнота твоего при тебе нету… Ты ела ли? Небось, позабыла, от хлопот-то. С голодухи, знаешь, даже у меня бывает… Хочешь, пойдем отсюда? Я тебе устрою, где прилечь…

– Да отстаньте вы! – не оборачиваясь, с сердцем сказала Софи.

Туманов слегка отшатнулся и замолчал.

– Пять тысяч пятьсот! – крикнул рыжебородый купец-миллионщик, владелец мукомольного завода и самого крупного в Петербурге элеватора. Его дебелая не то жена, не то дочка одобрительно погладила благодетеля по могучей руке и хищно облизнула карминовые губки.

Аукцион начался. Иосиф старался вовсю, гости все набавляли, и набавляли цену.

– Вот ерунда какая, камни эти… – думая о чем-то своем, пробормотал Туманов.

Софи резко обернулась к нему, хотела что-то сказать, но по выражению на уродливой физиономии догадалась, что хозяин бала нынче пребывает мыслями где-то далеко отсюда, и удержала в себе готовую сорваться реплику. Заметив ее разворот к нему, Туманов молча изобразил ожидание. Говорить сам после ее отповеди он не решался.

– А что, Михаил? – только, чтобы разрешить возникшую неловкость, спросила Софи. – Я так и не поняла: зачем же Иосиф? Он, конечно, душка, умен и все такое, но… Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь… пореспектабельнее? Отчего вы настаивали?

– Да это не я! – махнул рукой Туманов. – Вот как раз тот аноним, кто ожерелье пожертвовал, тот и условие поставил: торговать на аукционе будет Нелетяга. А мне-то что? Пусть хоть черт с рогами… Да и чего пенять! Смотри, как у него живехонько получается.

– Ого! – разом развеселилась Софи, почти позабыв о собственных переживаниях. – Так это значит… Если жертвователь – великий князь, то… Ну, Иосиф! – Туманов недовольно поморщился, но Софи, не обращая внимания, продолжала веселиться. – И, значит, если вы правы, и он сейчас ожерелье назад выкупит, то что ж? Иосифу и подарит?! И это его восхитительную грудь… Ха-ха-ха! – девушка, не удержавшись, расхохоталась.

Несколько недалеко сидящих гостей удивленно посмотрели на нее. Туманов закусил губу. Черт побери, что она несет! Откуда она?… Да чего спрашивать! Эти ее скитания по злачным местам, расспросы обитателей трущоб, поиск материала для романа… Как же его все это бесило! Стоило подумать, и перед глазами сразу вставала картина: он сам, беспомощный и бессильный, валяющийся в крови и пыли, а рядом – Софи с еще дымящимся пистолетом… Если б у него была хоть малейшая власть над ней, он немедленно запретил бы ей подобные развлечения… Но разве можно удержать Софи!

Софи сконфуженно зажала ладонью рот, исподлобья оглядела гостей. И сразу же заметила рыцаря в доспехах, неторопливой, уверенной походкой пробирающегося поближе к сцене.

«Ага! – подумала она. – Наверное, тоже решил принять участие. А может, это он и есть, жертвователь? В конце концов, такой бросающийся в глаза костюм должен же что-то значить…»

– Шестьдесят тысяч! – сказал рыцарь, подойдя к сцене вплотную и протягивая руку, словно собираясь сразу забрать ожерелье. Из-за опущенного забрала голос его звучал странно и гулко.

Зал разом затих. Туманов возбужденно прицокнул языком. Софи удивленно округлила глаза. Чужие страсти, конечно. Но так трудно остаться равнодушной! И хочется разгадать… Это пригодилось бы мне для романа! – объяснила себе Софи и, оставив Туманова, стала подбираться поближе к месту действия.

Иосиф между тем пошатнулся и картинно схватился за грудь, словно пораженный услышанным в самое сердце.

– Шестьдесят тысяч… – трагическим, театральным шепотом произнес он. – Хоп! – и цена повысилась сразу в три раза. Это сила духа. Это – жест. Добрые старые времена. Короли, герольды, прекрасные дамы… Дух Камелота снизошел в нашу скромную обитель, в северные заснеженные края. Но кто сказал, что застыла горячая кровь в наших сердцах… Кто… Право, неужели кто-нибудь отважится сразиться с нашим отважным рыцарем в сияющих доспехах?!