Глаз бури

– Именно так, Софи. Тебе нет дела до того, жив он или мертв – пускай. Мне – есть, из этого я и действовать буду…

– Исполать, – ровно улыбнулась Софи. – А я теперь, пожалуй, поеду…

– Куда?! – мигом всполошилась Дуня. – Куда ты поедешь?! Ночь! Оставайся здесь и… я не хотела, Софи, но… ты все равно понять не сумеешь… Останься же!

– Погоди, Дуня, не суетись! – Софи говорила спокойно и холодно. Как будто ледяным ветром повеяло в жарко натопленной комнате. – Я нынче Элен обещала с ней поболтать, но уехала с тобой. Ничего, между прочим, ей не объяснив. Сейчас возьму извозчика и поеду к ней, утешать… Изволь. Твои дела и планы до меня, действительно, не касаются…

– Софи! – Дуня поняла, что ее бросают, и торопилась встрять, пока окончательных слов еще не было сказано. Слезы страха и отчаяния выступили у нее на глазах. Как же она будет без Софи?! – Погоди! Постой! Останься! Я тебе все объясню! Коли он тебе безразличен совершенно…

– Милая Дуня! – видно было, что Софи едва сдерживает себя, но причину этого Дуня угадать не могла. – Я сейчас не расположена больше о Туманове говорить. Ежели ты захочешь, то мы потом к этой теме вернемся… Сейчас же я уйду, но это вовсе не тебе в укор, а только долженствование мое перед Элен… Не провожай меня и не волнуйся…

Из всей реплики взволнованная Дуня поняла только то, что будут еще встречи и разговоры, а, значит, ее не бросают окончательно.

– До свидания, Софи, – пробормотала она. – Спасибо тебе.

– До свидания, дорогая, – ответила Софи, ослепительно и неуместно улыбаясь. Как будто она стояла теперь не в бедной и низенькой гостиной дома Водовозовых, а в роскошной бальной зале, освещенной сотней ламп. Дуня даже зажмурилась от ее улыбки.

Ночью огороженная прутьями майна была освещена по углам фонарями, чтоб предупредить неосторожных возчиков и пешеходов. Поодаль от нее, на жестяном противне на льду горел костер. Отсветы от пламени костра и колеблющихся на ветру фонарей забирались вглубь уже вытащенных из проруби и поставленных на попа «кабанов», создавая в них и окрест столь причудливую и богатую игру света, что взгляд, упав на нее, невольно завораживался и тонул, не в силах оторваться.

Софи сама на знала, зачем она пришла сюда, на лед ночной Невы. Разумеется, она не хотела и не надеялась застать здесь Туманова. Он уже сыграл в это, и теперь, скорее всего, спит пьяный в своих апартаментах в игорном доме или утешается в объятиях умелой красавицы.

Что ж ей здесь? Но почему-то тянуло взглянуть, восстановить в памяти немудреный Дунин рассказ, расцветить его красочными подробностями, так, как умеет Софи… Может, Софи явилась сюда в интересах своего творчества? Так же, как когда-то отправилась на прогулку в Чухонскую слободу, в которой и повстречала… Фейерверк ледяных огней поможет ей в этом. Поможет?

На фоне костра четыре сгорбленные, неуклюжие в тулупах черные фигуры казались не людьми даже, а сказочными чертями, или троллями, если взять на английский лад. Немного людей решалось ходить в самую ночь по весенней Неве и лед вокруг искристого круга далеко расстелился черным пустынным ковром. Дымящаяся майна казалась входом в самую преисподнюю. Город с его огнями и многообразной ночной жизнью удалился куда-то в неописанную даль. Бесконечная отчужденность четырех фигур от всего мира вдруг больно поразила Софи. «А ведь один из них сегодня днем едва не погиб, – вспомнила она. – И что будет завтра, когда работы возобновятся? Помнят ли они об этом теперь? Или живут здесь и сейчас, как звери в лесу, не знающие часа своей смерти и ни разу в жизни не задумавшиеся об этом?»

Отчетливо понимая, что ее присутствие возле проруби неуместно и даже опасно, Софи тем не менее продолжала приближаться. Сидящие у костра люди глядели в огонь и, разумеется, не замечали ее. Передавая друг другу штоф с водкой, они что-то жевали, перемежая выпивку и закуску потребной для их состояния беседой. Вместе с порывом влажного ветра до Софи долетел взрыв грубого смеха, между бородой и усами расположившегося к ней лицом мужчины блеснули белые зубы. Отсвет вспыхнувшего от ветра костра озарил лицо с грубыми, изуродованными шрамом чертами…

– Туманов! – невольно вскрикнула Софи.

Трое из сидящих мужчин разом вскочили на ноги. Четвертый, пытавшийся последовать за остальными, пошатнулся и опрокинулся назад.

Туманов прыжком перемахнул через костер, и как-то сразу очутился прямо перед Софи, схватил за плечи. Близко увидев ее расширившиеся от испуга глаза, отпустил, упал на колени, став ниже ее ростом.

– Ты пришла сюда, Софья… Это не случайно…

– Ле мизерабль, – прошептала Софи и продолжила по-французски, тоже опустившись на колени на лед и вплотную глядя в лицо Туманова, в его дикие глаза с огромными зрачками. – Я умирала тысячу раз, каждый раз, когда думала о том, что больше никогда тебя не увижу, не заговорю с тобой…

– Я тоже, – по-русски прошептал Туманов, но девушка не обратила внимания на смысловое совпадение реплик и продолжала.