Глаз бури

Бреннон покачнулся, схватился за спинку стула, и она смялась под его пальцами, как картон. Он знал! Знал, что нельзя доверять пироману – никогда! Нельзя оставлять с ним Пег, потому что в конце концов он и ее превратит в чудовище, как всех, с кем встречается! Гнев удушающей волной поднялся в груди, резь в глазах стала нестерпимой, голова загудела от звуков и запахов, но все это было неважно, все блекло в сравнении с яростью, от которой становилось трудно дышать.

– Разве это плохо? – недоумевающе спросила ведьма. – Ну, законсервируется она в нынешнем виде, так и что? Радовались бы, что не помрет через жалкие сорок лет.

Бреннон заскрипел зубами. Его шатало от всех этих обострившихся чувств, горло словно стиснуло железным обручем, и слова удавалось извлечь с трудом, по одному:

– Это. Можно. Исправить?

Джеймс злобно хохотнул:

– О нет, поганый выродок делает все на века, так, чтоб исправить ничего было нельзя! После того как он сотворил из меня консультанта, даже Валентина оказалась неспособна мне помочь, пока магия той стороны не разорвала…

– Он превратил вас в консультанта?! – закричала Джен.

– Меня? – недобро переспросил Джеймс. – Ха! Он создал их всех!

Бреннон отшвырнул стул и сжал голову руками. Она едва не лопалась от напора звуков, запахов, цветов и света, но хуже всего – на самом деле он знал… он всегда знал, догадывался, просто отказывался верить, что человек, способный на такое, вот так невозмутимо ходит рядом, ведет себя, словно это ничего не значит, предлагает помощь, рассуждает о благе человечества… Благо! Ради блага всего человечества… да как он вообще смог додуматься до того, чтобы… Перед Натаном все потемнело, колени подкосились, и его наконец окутал беззвучный мрак.

– …Я знала, – донеслось до него спустя часы или дни полной темноты. Забрезжил слабый свет, и Бреннон различил две тени на бледно-сером фоне. – На самом деле я всегда догадывалась…

«Как же так? Как он может так ненавидеть монстров и одновременно превращать в них людей… вырывать у них души… как это уживается в нем – одно с другим?»

А ведь в последние месяцы пироман казался уже почти нормальным… Господи, ведь потому отставной комиссар и убеждал себя, что процесс придуман кем-то другим, а пироман – лишь исполнитель! Но следовало сразу понять, чей разум способен породить такую идею и кому хватит упорства, знаний и умений, чтобы воплотить ее в жизнь.

А еще из-за Пегги…

– Пег, – прохрипел он. – Она не знает! Не может знать, она бы ни за что…

– С чего это? Она одна из них, – бесцеремонно фыркнула изящная тень. – Да посмотрите наконец глазами: она похожа на Энджела, как одна вишня на другую!

– Я понял сразу, как только ее увидел, – сказала массивная тень и печально вздохнула. – Мы всегда узнаем друг друга.

Бреннон прикрыл глаза. Голоса теней слились в невнятный шорох. Старый слепошарый идиот! Как он допустил, чтобы она оказалась в таком дерьме!

– Позвольте мне, сэр, – прошелестел голос ведьмы у него над ухом. – Вы еще нескоро сможете контролировать гиперсенсибилизацию.

Натан поднял веки и уставился в черные глаза Джен, в которых танцевали огненные искры, а вокруг зрачка и радужки то и дело проступали оранжевые кольца. Впрочем, теперь он ясно видел, что она вовсе не похожа на человека. Почему раньше не замечал?

Он, впрочем, много чего не замечал. Особенно насчет пиромана.

– Как вы? – спросил Джеймс Редферн, когда гипноз подействовал и Бреннон сел на диване.

– Лучше. Вы-то как ему попались? Разве вы ему не семья?

– Семья? Какая еще семья, он нас всех ненавидит еще с тех пор, как его отец уморил его же мать, чтобы жениться на следующей бабе с приданым.

– Ну и семейка, – пробормотала Джен.

– Он объявился, как снег на голову, зимой тысяча восемьсот второго, – продолжал Редферн. – Мне было тогда тридцать пять, и меня он нашел первым. Сначала было трудно ему поверить, но он оказался вполне убедителен, когда рассказывал о Джоэле Редферне и о вещах, которые трудно узнать, если вы не член семьи.

– Озеро, – сказал Бреннон.

– Не только. К этому времени мы уже догадались, как оно влияет на нас – Редферны становились непохожи на других людей, и с каждым поколением разница усиливалась. Ему это не понравилось.

– Но что в этом плохого? – удивилась ведьма. – Если ему так чешется создать эту самую организацию, то…

– Именно это он нам и предложил. Вступить в сплоченные ряды борцов за все человечество. Мы его высмеяли. – Джеймс хмыкнул. – Видимо, не стоило. Он и до того не питал к нам никакой родственной любви, а мы недооценили его мастерство и опыт.

По спине Бреннона прошел холодок. Конечно, пироман способен на все, но…

– Он что, вырезал вас всех?! – воскликнула ведьма с плохо скрытым восторгом.

– Нет, – ответил Джеймс, – зачем, это же непрактично. Он превратил нас всех в консультантов.

Натан поперхнулся. В голове снова зашумело. Должен даже у пиромана быть какой-то предел!

– Всех?!

– Да.

– И детей?!