Глаз голема

– Это многое проясняет, но большую часть из того, что он рассказал, мы уже и так знали. В подвале дома Дюваля мы обнаружили мастерскую – яму, в которой был вылеплен голем, и кристалл, через который Дюваль управлял оком. Да, он действительно использовал это создание, без вопросов.

– Ну и?

– Сегодня он во всем этом признался. Сказал, что давно хотел добиться большего, оттеснить на задний план госпожу Уайтвелл и остальных. Он решил использовать голема: голем сеял хаос, подрывал авторитет других министров. После нескольких нападений, когда выхода так и не нашли и все были в смятении, Деверокс был только рад предоставить Дювалю дополнительные полномочия. Роль полиции выросла, Дюваль получил должность министра госбезопасности. С этого поста ему было бы проще со временем свергнуть Деверокса.

– Вроде бы все ясно, – согласился я.

– Не знаю… – парень поджал углы губ. – Все довольны: Уайтвелл получила свою прежнюю должность, Деверокс и прочие министры снова пируют и веселятся, Пинн уже отстраивает свой магазин… Даже Джейн Фаррар выпустили: нет никаких доказательств того, что она знала об измене своего наставника. Все только рады забыть об этом деле. Но я не уверен. Кое-что не сходится.

– Например?

– Дюваль утверждал, что действовал не один. Он говорит, его надоумили сделать это, некий ученый по имени Хопкинс. Он говорит, что именно Хопкинс принес ему око голема и научил, как с ним обращаться. Он говорит, что именно Хопкинс свел его с бородатым наемником и посоветовал Дювалю отправить его в Прагу, чтобы найти волшебника Кавку. Когда я начал расследование, Дюваль связался с наемником, который находился в Праге, и приказал ему остановить меня. Но мозгом всего предприятия был Хопкинс. Мне кажется, что это правда: у самого Дюваля не хватило бы ума затеять все это в одиночку. Он – вожак стаи оборотней, а не великий волшебник. Но нашли ли мы этого Хопкинса? Нет. Никто не знает, кто он и где он живет. Его никто не видел. Его как будто не существует.

– Быть может, его и правда не существует.

– Остальные так и думают. Они считают, что Дюваль просто пытается свалить вину на другого. И все предполагают, что он был замешан в заговоре Лавлейса. Они говорят, что участие наемника доказывает это. Но я не уверен…

– Это вряд ли, – сказал я. – Дюваль ведь тоже находился в том огромном пентакле в Хедлхэм-Холле вместе с прочими министрами, помнишь? Он не был участником заговора. А вот Хопкинс, возможно, и был. Все упирается в него, если только удастся его найти.

Он вздохнул.

– Вот то-то и оно: если!

– Возможно, Дювалю известно больше, чем он рассказал. Может, со временем он выложит еще что-то.

– Уже нет. – Лицо мальчишки незаметно обвисло, и он вдруг сделался усталым и постаревшим. – Возвращаясь в камеру после сегодняшнего допроса, он обернулся волком, сбил с ног своего конвоира и выскочил наружу через зарешеченное окно.

– И сбежал?

– Не то чтобы сбежал. Это был шестой этаж.

– А-а.

– Вот именно.

Мальчишка теперь стоял возле пустой каминной полки, машинально поглаживая мрамор.

– Кроме того, вторжение в Вестминстерское аббатство и похищение посоха – это отдельный вопрос. Дюваль сознался, что отправил тогда голема, чтобы отнять у меня посох, – он сказал, это был слишком удачный случай, чтобы его упустить. Но при этом клялся, что к Сопротивлению он никакого отношения не имеет и к ограблению гробницы Глэдстоуна тоже.

Он побарабанил пальцами по камню.

– Думаю, мне следует успокоиться на достигнутом, как сделали остальные. Если бы только девчонка не погибла! Она могла бы рассказать гораздо больше…

Я утвердительно буркнул что-то, но говорить ничего не стал. Тот факт, что Китти осталась жива, был всего лишь незначительной деталью, и упоминать о нем не стоило. Как и о том, что она довольно много рассказала мне о вторжении в аббатство, и, по ее словам, в этом вторжении также был замешан некий джентльмен по имени Хопкинс. Не мое дело докладывать об этом Натаниэлю. Я всего лишь смиренный слуга, делаю, что прикажут. К тому же он этого не заслужил.

– Ты с ней провел довольно много времени, – сказал он вдруг. — Она с тобой разговаривала?

Он взглянул на меня и тут же отвернулся.

– Не особо.

– Видимо, была слишком напугана.

– Да нет, напротив. Она меня слишком презирала.

Он хмыкнул.

– Жаль, что она была так своевольна. Она обладала кое-какими… замечательными качествами.

– Да ну? Неужели ты это заметил? А я-то думал, ты был слишком занят своим обещанием, которого не собирался выполнять, чтобы обращать на нее внимание.

Его щеки залились краской.

– У меня не было выбора, Бартимеус…

– Ой, вот только не надо про выбор! – перебил я. – У нее тоже был выбор: спасти тебя или позволить тебе умереть.

Он топнул ногой.

– Я не позволю тебе критиковать мои поступки…

– Вопрос не в поступках. Я говорю о твоей этике.

– А тем более мою этику! Кто из нас демон, ты или я? Тебе-то что за дело?

– Мне никакого дела до этого нет. Прежде я стоял подбоченясь, теперь скрестил руки на груди.