Глаз голема

– Мне нет никакого дела до того, что скромная простолюдинка оказалась благороднее и порядочнее, чем ты когда-либо был, и тем более когда-либо будешь. Поступай, как знаешь.

– И буду!

– Вот и прекрасно!

– Вот и прекрасно!

Мы за несколько секунд довели друг друга до белого каления и уже готовы были сцепиться, но как-то все это было не вполне от души.

После короткой паузы, в течение которой парень пялился на угол камина, а я – на трещину в потолке, он нарушил молчание.

– Если тебя это интересует, – пробурчал он, – я поговорил с Девероксом и добился, чтобы детей Кавки выпустили из тюрьмы. Они уже в Праге. Это стоило мне кое-каких услуг, но я это сделал.

– Ах, как великодушно! – Я был не в настроении гладить его по головке.

Он нахмурился.

– Все равно это были всего лишь мелкие шпионы. Держать их в тюрьме не имело смысла.

– Разумеется. Снова молчание.

– Ладно, – сказал я наконец. – Все хорошо, что хорошо кончается. Ты получил все, чего хотел, – я обвел жестом пустую комнату. – Ты только погляди, сколько места! И ты сможешь напихать сюда столько шелка и серебра, сколько тебе заблагорассудится. Мало того, ты теперь могущественнее, чем когда-либо, и премьер-министр снова перед тобой в долгу, и из-под каблука Уайтвелл ты вырвался.

Он малость повеселел.

– Это правда!

– Разумеется, – продолжал я, – при этом у тебя нет друзей, ты совсем один, и все твои коллеги тебя боятся и только и мечтают тебе нагадить. А если ты сделаешься слишком могуществен, премьер-министром овладеет паранойя и он под каким-нибудь предлогом тебя уберет. Но ничего не поделаешь, у всех свои проблемы.

Он взглянул на меня злобно:

– Нечего сказать, милое пророчество!

– Я такой, на семь метров под землей вижу. И если не хочешь услышать еще чего-нибудь в том же духе, советую тебе отпустить меня немедленно. Твои полтора месяца истекли, и моей нынешней службе пришел конец. У меня вся сущность ноет, и та белая эмульсия мне надоела.

Он вдруг кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Я выполню наш уговор.

– А? О-о. Прекрасно…

Его согласие застигло меня врасплох. По правде говоря, я ожидал, что он снова примется торговаться, перед тем как отпустить меня. Это все равно, что делать покупки на восточном базаре: покупать не торгуясь просто неприлично. Но возможно, моему хозяину до сих пор было не по себе оттого, что он обманул девушку.

Как бы то ни было, он молча отвел меня в свою мастерскую на третьем этаже. На полу уже были начерчены основные пентакли, и все необходимое имелось под рукой.

Первые приготовления мы провели в гробовом молчании.

– Если хочешь знать, – язвительно заметил он, когда я уже стоял в пентакле, – я остаюсь не один. Вечером я иду в театр. Мой добрый друг Квентин Мейкпис пригласил меня на гала-премьеру своей последней пьесы.

– Ужас как интересно!

– Да, интересно! – Он изо всех сил старался выглядеть довольным. – Ну что, готов?

– Ага. – Я отвесил торжественный поклон. – Желаю волшебнику Джону Мэндрейку всего самого наилучшего. Пусть живет долго и счастливо и больше меня никогда не вызывает… Кстати, ты ничего не заметил?

Волшебник остановился с поднятыми руками, готовый произнести освобождающее заклятие.

– Что именно?

– Я не назвал тебя Натаниэлем. Это потому, что ты теперь скорее Мэндрейк, чем Натаниэль. Тот мальчик, который был Натаниэлем, исчезает и скоро исчезнет совсем.

– Ну и хорошо, – сухо сказал он. – Я рад, что ты наконец-то образумился.

Он прокашлялся.

– Ну вот. Прощай, Бартимеус.

– Прощай.

Он произнес заклинание, и я исчез. Я не успел ему сказать, что он так ничего и не понял.

КИТТИ

48

Миссис Гирнек простилась с ними у таможни, и Китти с Якобом одни побрели по причалу. Паром готовился к отплытию. Из труб шел дым, свежий бриз раздувал паруса. Последние путешественники поднимались на корму по трапу, накрытому веселеньким навесом, в то время как по другому трапу, ближе к носу, носильщики затаскивали багаж. В небе кружили крикливые чайки.

На Якобе была широкополая белая шляпа, сдвинутая на лоб, чтобы скрыть лицо, и темно-коричневый дорожный костюм. В руке, одетой в перчатку, он нес небольшой кожаный чемоданчик.

– Документы не забыл? – спросила Китти.

– В десятый раз говорю: не забыл!

Он был все еще слегка расстроен после расставания с матерью и оттого постоянно раздражался.

– Плыть недолго, – успокоила его Китти. – Завтра будешь уже на месте.

– Я знаю.

Он подергал шляпу за поля.

– Как ты думаешь, меня пропустят?

– Пропустят, конечно. Нас ведь никто не ищет, разве не так? Поддельный паспорт – это так, дополнительная предосторожность.

– Угу. Но мое лицо…

– Да на тебя никто и не взглянет лишний раз. Уж поверь мне.

– Ладно. А ты уверена, что не поедешь?..

– Я всегда могу приехать позже. Ты не хочешь отдать свой чемодан носильщику?

– Ага, сейчас…

– Ну, так сходи отдай. Я подожду здесь.