Глаз Лобенгулы

Форма вдруг показалась слишком большой, а кучка бесформенных обломков золота на ее фоне — совсем жалкой. «Вдруг не хватит?! Как потом отчитываться буду?» — начали грызть сомнения. Механически ухватил несколько крупных медных опилок и добавил к золоту. По окончании процесса плавки подставил «шайбу» под сливное отверстие и осторожно влил в нее расплав. Собрал тем временем разлившиеся по поддону капли «лишнего» металла и скрупулезно уложил их обратно в платок.

На следующий день заметно потяжелевшая форма перекочевала из моего кармана в карман Юнуса — в обмен на несколько самых настоящих западногерманских купюр.

— Ой, чуть не забыл, — спохватился я. — У меня тут некоторый… излишек, что ли, образовался. Возвращаю, — и я протянул Юнусу узелок с отходами.

Кавказец несколько удивился: даже подбросил тряпичный кулечек на ладони, словно прикидывая вес.

— Странно, — недоуменно проговорил он. — Впрочем, — добавил после секундной заминки, — больше, как говорится, — не меньше. Держи тогда еще двадцать марок, премия, так сказать… Кстати, Александр, поступили новые заказы. Мода, понимаешь ли… Ты как? Не откажешься?

«Ох, не стоит связываться! Темное это дело… Добром не кончится», — мелькнула в голове здравая мысль. Однако из подсознания тут же выплыла другая: «Ты что, сбрендил?! Тебе в руки плывут такие деньги! Кто знает, как долго этот фарт продлится? Хватайся за возможность подработать, пока есть шанс! Соглашайся!»

— Что ж, я готов продолжить сотрудничество, — ответил я решительно.

Так началась моя вторая, подпольная деятельность.

* * *

Прошла неделя, вторая, третья — конвейер работал бесперебойно. Где-то с конца апреля среди ювелирного лома всё чаще стали попадаться мелкие самородки самого настоящего золота, не говоря уже о многочисленных крупинках золотого песка. Спустя еще какое-то время привычный лом и вовсе исчез, уступив место «продукции» неведомого мне прииска. Одновременно с этим заметно возрос и объем работ: теперь не проходило и дня, чтобы я не приносил на работу по две-три формы.

А поскольку первая махинация с «разбавлением» золотишка прошла без последствий, я всё более втягивался в «игру», нацеленную на собственное дополнительное обогащение. Вначале по чуть-чуть, а затем всё в больших количествах я стал добавлять к чистейшему природному золоту дешевые присадки, только теперь уже — присваивая с каждого заказа примерно по четверти «исходника» себе. Как ни странно, угрызения совести меня почти не мучили. «Ну не побегут же, в самом деле, заказчики со своими "безделушками" в Пробирную палату, чтобы провести экспертизу сплава!» — успокаивал я себя. Поэтому продолжал с легким сердцем разбавлять полученное от кавказцев золото медью, серебром, кадмием и прочей ерундой.

Постепенно, как водится, вошел в раж. Меня буквально обуяла страсть обогащения! Раскрыв очередной мешочек, я пинцетом отбирал наиболее понравившиеся мне самородки и, словно «скупой рыцарь», складывал их в сейф.

И ведь что интересно: золото как будто стало отвечать мне взаимностью! В мои руки буквально рекой потекли деньги: дважды выиграл в лотерее, нашел на рынке портмоне с довольно крупной суммой, а в день рождения Акинин вручил мне премию аж в пятьсот долларов! Даже, признаться, как-то неловко стало, ведь на тот момент мною было скоплено уже более двух килограммов золота, причем добрая половина — в природных самородках. Если присовокупить к ним полученные от Юнуса и Айзека и размещенные уже на счетах нескольких банков три тысячи дойчмарок и две тысячи двести долларов, я с полным основанием мог считать себя тогда едва ли не крезом.

Но однажды мои «работодатели» на условленную встречу не явились. Поначалу сей факт не слишком меня обескуражил — я решил, что небольшая передышка не помешает, — однако когда они не вышли на связь ни на второй день, ни на третий, я обеспокоился. Удивило и поведение Джайни: доселе доброжелательная и общительная, она вдруг стала относиться ко мне не как к старому знакомому, а как к случайно забредшему в кафе посетителю. Это пугало, и я решил вызвать девушку на откровенный разговор. Однако пока прокручивал в голове предстоящий диалог, Джайни подошла сама. Звонко поставив передо мной блюдце с чашечкой кофе, выразительно спросила:

— Кофе заказывали?

— Э-э-э… ну да… — в горле от неожиданности запершило. — Да-да, спасибо!…

Девушка тут же отошла, а я в задумчивости уставился на чашку: никогдане заказывал здесь кофе! Размешал чайной ложечкой кусок сахара, поднял чашку и… увидел на блюдце крохотный клочок бумаги, явно второпях оторванный от обычной салфетки. Прочел на нем всего два слова, написанные почему-то по-английски: «Attention, cops!» (Осторожно, полиция!). Спина враз похолодела. Очень захотелось обернуться, но я сдержался. Только, чуть наклонив чашку, вылил из нее в блюдце часть напитка. Обрывок салфетки тут же съежился, буквы расплылись… Размазав для пущей верности бумажную кашицу ложкой, я встал и, придав походке видимую безмятежность, спешно покинул некогда гостеприимное заведение.