Глаз Лобенгулы

Кандидо постарались на славу: жареный поросенок, горы бобов с тушеными куриными потрохами, сыр с зеленым луком и петрушкой, бананы, самодельное вино в большой оплетенной лыком бутыли — чего только ни было на столе, накрытом по случаю торжества прямо на улице! Когда глава семьи зажег керосиновые лампы, заранее развешанные на столбах и деревьях, началось настоящее пиршество. И, как принято в патриархальных деревнях, только нами и домочадцами застолье не ограничилось: на щедрый праздничный ужин потянулись ближайшие соседи. Причем, что удивительно, ни один человек не пришел с пустыми руками: женщины несли из дома сладкую выпечку, мужчины — самодельные спиртные напитки.

По всему было видно, что близость ЮАР оказывает на культурные традиции Мапаи достаточно большое влияние: вместо распространенных в глубинке барабанов и инструментов, аналогичных цимбалам, хозяева торжественно водрузили на стол большой кассетный магнитофон. Владимира Васильевича как организатора торжества посадили во главе стола, и он с таким энтузиазмом принялся исполнять обязанности тамады, что вскоре многие гости дошли до нужного градуса: сначала запели, а потом наладились и танцевать. Вслед за подвыпившими взрослыми в пляс пустилась и весь вечер крутящаяся под ногами детвора. Мы же с дядей, расслабленно потягивая вино, продолжали сидеть за столом и с удовольствием наблюдали за всеобщим танцем, напоминающим полузабытый у нас в России шейк.

* * *

И вот наступил долгожданный час отъезда. Небольшая площадь, на которой находилась отправная точка нужного нам маршрута, была запружена отъезжающими и провожающими. Подруливший к остановке автобус оказался однодверным, чем сразу напомнил мне школьные автобусы из американских фильмов. Принимая во внимание заметную хромоту дяди, собравшаяся у дверей очередь любезно пропустила нас вперед, и мы с ним заняли самые лучшие места — прямо позади кресла водителя. Благодаря близости окна и двери здесь легче дышалось, да и обзор дороги был несравненно лучше.

Посадка подходила уже к концу, когда на подножку неожиданно вспорхнула Дезире. Отдышавшись, она гордо выставила перед собой два пакета: один довольно приличных размеров, а другой — совсем маленький.

— Мама и папа желают вам мягкой дороги и посылают подарки, — объявила девчушка. — Ну, кто из вас какой выберет?

Я, конечно, потянулся за большим, однако Дезире тут же отдернула его в сторону, подставив мне под руку маленький. Тогда я, мысленно улыбнувшись ее ребяческой выходке, изловчился и схватил оба. Дезире звонко рассмеялась и, взмахнув рукой в прощальном жесте, упруго соскочила с подножки. Автобус тронулся.

Владимир Васильевич тотчас извлек из большого пакета бутыль молока и свежеиспеченные трекезе (булочки):

— Ах, как славно, — шумно втянул он носом неповторимый хлебный аромат.

Я же, обуреваемый любопытством, занимался тем временем второй упаковкой. Когда, справившись с крепкой тесьмой, заглянул в мешочек, горло сдавил нервный спазм: только в объятой гражданской войной стране можно было от почти незнакомых людей получить столь недвусмысленный презент.

— Ну что там? — склонился ко мне дядя.

— Смотри, — высыпал я на его ладонь горсть латунных патронов к парабеллуму.

— Надо же, каким наблюдательным оказался господин Кандидо!

— Да я вчера попросил у него машинного масла, чтобы смазать свой BXP, а он, подумать только, решил помочь и с боеприпасами… Эх, жаль, что уже не удастся отблагодарить его…

Автобус сильно тряхнуло, и мы невольно прикусили языки. Я бросил взгляд вперед: водитель энергично крутил баранку, старательно объезжая щедро усыпавшие дорожное полотно глубокие выбоины. Чтобы как-то скрасить однообразие пути, решил повозиться с BXP, благо мы сидели на самом первом сиденье, и высокие спинки кресел защищали нас от чьих-либо нескромных взглядов. Набив патронами пустые обоймы, начал искать в рюкзаке подходящую тряпку для удаления с автомата излишков вчерашней смазки. Во время этого занятия меня и застигла неожиданная остановка автобуса.

— Сашок, полундра! — раздался тревожный шепот дяди.

Я взглянул через плечо водителя: дорога была перегорожена грудой сучьев акации, из-за которой грозно высовывались четыре ружейных ствола.

— Похоже, мы напоролись на последователей незабвенного команданте Мунги, — с истерическим смешком проговорил дядя. — Значит, сейчас нам предложат вывернуть карманы…

— Пусть только попробуют, — прошептал я, вглядываясь в приближающихся к автобусу грабителей. — Грош нам цена, если позволим ограбить себя какой-то шпане! Мы, на всякий случай, и сами прошли школу Мунги…

— Но как ты думаешь с ними справиться? Их же минимум пятеро…

— Скажи водиле, чтоб ни в коем случае не глушил мотор.