Глаз Лобенгулы

— Спасибо за добрые слова, командир, — вяло ответил старпом, — но, боюсь, дела мои не столь блестящи, как, возможно, поведали вам здешние медики…

— Так мы как раз за тем и приехали, — бесцеремонно прервал его Мунги, — чтобы забрать тебя и отправить к одному замечательному народному целителю! Вот увидишь: совсем скоро ты окрепнешь и станешь силен, как прежде! Кстати, наши ребята собрали приличную сумму на лечение и тоже ждут твоего возвращения…

— Но главный врач сказал, что мне надо лежать еще не меньше месяца, — попробовал оттянуть неизбежное Владимир Васильевич, — иначе могут быть осложнения.

— О-о-у, — Мунги небрежно взмахнул рукой и как бы невзначай опустил ее на кобуру пистолета, — с врачами я договорился. Ну, что стоишь? — толкнул он стоящего рядом с ним гиганта. — Помоги нашему другу собраться.

На сборы ушло не более пяти минут. Старпом сложил в салфетку немногие личные вещи, хранящиеся в прикроватной тумбочке, попрощался с соседями по палате, и гигант на руках вынес его на лужайку перед госпиталем. Там уже поджидали всклокоченный доктор Джозеф Аллеранту и двое санитаров с носилками.

— Кажется, сбывается ваша заветная мечта, — с грустью в голосе проговорил хирург, протягивая старпому туго перевязанный ремнями походный мешок. — Вот, возьмите! Здесь ваши вещи, которые хранились у нас на складе, я сам их упаковал. — Затем нагнулся и добавил: — Не знаю, каких богов вы молили в последнее время, но ваши… э-э-э… знакомые в ультимативной форме изъявили желание самолично доставить вас в ту деревню, о которой мы с вами недавно говорили.

— Мне бы хотелось навестить кудесника в несколько иной компании, — ответил Владимир Васильевич, — но, увы… В любом случае спасибо за всё, доктор!

Подоспевшие подручные Мунги бережно уложили старпома на носилки и без промедления понесли к обычно перекрытому полосатым шлагбаумом выезду. На сей раз шлагбаум был заранее услужливо поднят, а всегда преисполненный великого самомнения привратник кланялся их маленькой колонне едва ли не до земли…

* * *

Когда ограда госпиталя скрылась из виду, отряд сделал короткую остановку. Из лесной чащи кафр вытащил ручной гранатомет, несколько походных рюкзаков и пару винтовок. Вещевой мешок Боева хотел забрать гигант Уно, но старпом с самым решительным видом не позволил. Так начался их путь, растянувшийся в итоге почти на две недели.

Впереди, метрах в пятидесяти от основной группы, вышагивали двое доселе незнакомых Боеву парней с настороженными взглядами и новенькими АК наперевес. За ними трусили санитары, держа носилки не в руках, а прикрепив их к спинам с помощью широких брезентовых лямок, крест-накрест перетягивающих плечи. На носилках с мешком под головой полулежал старпом, справа семенил кафр, заботливо отгоняющий от него мух и москитов. Далее следовал Мунги, подле которого вышагивал гигант, безропотно волокущий на себе рюкзаки с припасами. Замыкали шествие бойцы охраны с гранатометом.

Привалы устраивали примерно каждые полтора-два часа. Носилки ставили в тень, воду, кусок вяленого мяса антилопы, фрукты и похожие на печенье маленькие лепешки из грубой муки раненому предлагали в первую очередь. Мунги лично следил за тем, чтобы старпом не испытывал никаких неудобств. Однако Владимир Васильевич продолжал держаться настороженно. «Что-то здесь не так, — сверлила голову тревожная мысль. — Вряд ли Мунги нечего больше делать, кроме как выступать в роли сиделки возле бывшего пленника… И вообще, где его отряд? Почему он путешествует со столь малочисленной охраной? Куда исчезла его шикарная новенькая форма? Зачем, наконец, сбрил бороду?»

На третий день пути остановились на ночлег вблизи небольшого, бившего из-под скалы источника, живописно обрамленного невысокими деревцами, похожими на русские ивы. Здесь старпома ожидал настоящий праздник — купание! Когда его опустили в выложенное камнями узкое ложе примитивной ванны, он едва не заплакал от счастья. И пусть под рукой не оказалось ни мыла, ни шампуня, а мочалку заменил вываренный в котле пучок длинных узких листьев какой-то травы, всё равно блаженство от водной процедуры было непередаваемым! А слезы, которых так и не удалось сдержать, легко сошли в вечернем полумраке за водяные брызги…

И когда джунгли накрыла знойная звездная ночь, Владимир Васильевич долго еще не мог уснуть. Вспоминал дом, жену, дочь, друзей, коллег по работе, тещу… Лица в воспоминаниях виделись отчего-то нерезкими, словно полустертыми, и это пугало, отгоняя сон еще больше.

Вдруг со стороны догоравшего костра до Боева донеслись приглушенные голоса. Разговаривали гигант и кафр. Припомнив немудреную армейскую хитрость, старпом свернул валявшийся неподалеку кусочек картона конусом и вставил его в ухо, направив раструбом в сторону беседующих. Голос кафра, как у большинства щуплых людей, был достаточно высок и разносился дальше. Гигант же сидел спиной, и его низкий бас, словно растворяясь в пространстве, доносился в виде не очень разборчивого бормотания. Тем не менее несколько фраз из их диалога крайне озадачили Владимира Васильевича.